– Иногда нужно чем-то жертвовать, – он посмотрел мне в глаза, вкладывая в свои слова куда больший смысл, чем я могла понять. – Это не значит, что я это одобряю. У каждого свои методы.
Ассариен протянул руку к моему лицу, и с его пальцев сорвался голубенький огонек, который тут же впитался в кожу, залечивая раны. Отек сразу спал, голова перестала болеть, а ссадины затянулись. Я робко ощупала скулы и глаза и подошла к большому круглому зеркалу, висящему на одной из стен.
Синяки тоже пропали. На меня смотрела худая темноволосая девушка с потухшим взглядом больших серых глаз. Не оживляло внешний вид даже ярко-красное платье, одетое сейчас на мне, поскольку предыдущее голубое стало похоже на лохмотья.
На секунду мне показалось, что на шее блеснула цепочка с чароитом. Я приложила руку к вырезу на груди, ища подвеску. Конечно, ее там не было, но ощущение присутствия осталось. Я почувствовала тоску по своему камню и острое желание вернуть его. Настойчивое, такое же навязчивое, когда я захотела дать камню имя. Неспроста…
Король подошел ко мне сзади и, глядя на мое отражение, произнес:
– Мне нравится, когда все гармонично. Я люблю красоту вокруг себя, поэтому Сайгер тебя больше не побеспокоит.
– До новолуния, – уточнила я с грустной улыбкой, смотря на отражение его глаз в зеркале.
– Да, – подтвердил он спокойно. – Зато ты умрешь достойно и не напрасно.
Не напрасно! Ради какой-то незнакомой мне идиотки, погибшей от его руки! Я подавила свои эмоции, начавшие бурлить где-то в районе горла, и отошла от зеркала.
– Просто прими это как должное, – донесся до моей спины его голос. – Тем более кусочек твоей души будет жить рядом со мной.
Я не желала слушать его планы на мое будущее и странные намеки, поэтому решила перевести тему, пока способна говорить спокойно.
– Я же не смогу выбраться отсюда? – спросила, резко повернувшись. Даже не спросила, а напомнила ему об этом.
– Конечно нет, – не стал он врать, но удивился вопросу.
– А я могу попросить кое о чем?
– Попробуй, – усмехнулся он. Думает, я буду умолять отпустить меня? Ну уж нет, злить его я не собираюсь. Унижаться напрасно – тоже.
– Я хочу обратно свое украшение, которое ты забрал. После моей смерти оно все равно вернется к тебе, а пока я поношу его, можно?
Он задумался ненадолго. Похоже, он ожидал чего угодно, но только не подобной просьбы.
– Украшение? – хмыкнул он, а я кивнула в ответ. Пусть думает, что для меня это просто симпатичная побрякушка. – Зачем оно тебе?
Я неопределенно пожала плечами, я и сама не знала, но мое отражение в зеркале настойчиво требовало вернуть этот кулон обратно на шею.
– Не знаю. Мне его не хватает. Здесь все чужое, незнакомое, даже одежда, – я брезгливо пощупала ткань платья. Никогда их не носила. – Мне будет не так одиноко…
Я с надеждой подняла на него глаза. Он снова посмотрел на меня, сверкнув неестественной синевой. Это он так проверяет: вру я или нет?
– Тебе принесут его вечером, раз ты так к нему привыкла, – ответил он после продолжительного молчания. – Только силы он тебе не придаст, не надейся.
– Я даже не думала об этом, – честно призналась я.
– Надо же, как интересно, – задумчиво произнес он, смотря в окно и упершись ладонями в подоконник. – Первая и последняя…
– Что? – не поняла я.
– Ничего, – резко развернулся он ко мне лицом. – Считай это своим последним желанием.
И он его исполнил. Перед самым сном один из слуг принес мне чароит. Мой, тот самый, все еще висящий на подаренной пирит золотой цепочке. Я легла в постель и долго разглядывала его.
– Ну и зачем ты мне сейчас? – спросила вслух. Камень возмущенно вспыхнул, я грустно вздохнула и повесила его себе на шею. Поняла, что день прошел бесполезно, и я ни на шаг не приблизилась к своему спасению. Может, завтра повезет? Не теряя надежды, свернулась калачиком и прижала подвеску к груди. От нее разлилось тепло по всему телу, и я сразу заснула.
* * *
Я опять иду босиком по выжженной земле. В свете заката иногда различаю мертвых людей, лежащих повсюду. Стараюсь не смотреть на них. У меня сейчас другая цель, более важная. Найти. Найти и отомстить ему за смерть близких, за сожжённый дом, за разбитую жизнь. Я знаю, он должен быть здесь. Он всегда приходит посмотреть на дело рук своих. На то, как подаренная его невестой сила не спасает людей от смерти…
Руки сжимают рукоятку кинжала. Только бы найти. Найти…
Меня резко хватают сзади чужие руки. Не глядя, наношу удар. Нож вылетает из ладони и падает на землю, не достигнув цели. Я издаю стон бессилия, а тот, кого я хотела убить, крепко держит мои запястья и с интересом меня разглядывает.
– Как самонадеянно, – усмехается он, не отводя холодный взгляд.
Я рычу в ответ и пытаюсь вырваться. Он зовет кого-то из своих воинов и приказывает меня связать, а сам наклоняется и поднимает с земли нож.
– Клинок из обсидиана? – удивленно приподнимает бровь, разглядывая черное лезвие. – Решила лишить меня силы? Смело. Только что ты стала бы делать с такой мощью?
Я снова рычу от бессилия и злобы.
– А ты знаешь, – он наклоняется к самому моему лицу. – Ты ведь подала мне идею. Я так не люблю всю эту грязь…
Яркий свет слепит глаза. Я стою в середине круга, из глубины которого и исходит это свечение. Обе мои руки привязаны над головой, я практически повисла на них. Спину холодит. Повернула голову вбок. Так и есть. Позади расположен огромный камень голубого цвета, отполированный до блеска. От земли и до самого его верха, где прикреплены цепи, удерживающие мои руки, он испещрен столбиками незнакомых символов. Как будто вертикальный алтарь. Я сразу попыталась вырваться. Безрезультатно, только запястья заболели.
– Наконец-то эта ночь настала! – произносит торжественный низкий голос, который недавно говорил «пора». Я уже ненавижу его обладателя, хотя лица еще не разглядела. Медленной походкой ко мне направляется высокий мужчина. Виден лишь его силуэт, потому что меня окружает яркий свет, а он появляется из темноты.
– Часть твоей души отныне будет принадлежать мне!
Я чувствую, как от звука этого голоса меня охватывает ужас, и вырываюсь сильнее. Тем временем он подходит совсем близко, передвигаясь все так же неторопливо, уверенный, что мне некуда бежать.
– Что же ты боишься? – его голос разливается по моим венам, и от этого кровь в них стынет. – Это своего рода бессмертие… И ты будешь первой…
Он шагнул внутрь круга. Мой взгляд приковала небольшая тарелочка из черного камня и поблескивающее острие выполненного из такого же материала кинжала. Это мой нож! Мой! Я много отдала за его создание, и он должен вонзиться в его сердце. Что он положит в эту ритуальную чашу? Мое сердце? Я не могла отвести взгляд от кинжала, ручку которого он нежно поглаживал. Это несправедливо. Это он должен умереть. А он подошел ко мне вплотную. Так, что я чувствовала его дыхание, и наклонился к моему уху.
