в другую комнату и не потребует, чтобы кошка принесла кость с собой.
Наконец, когда все мы посмотрим, как механическая игрушка дяди Оливера двигается по комнате, врезается в мебель и выезжает на крыльцо, пугая белых кошек, дядя Оливер соберет все подарки, кроме косточки Сандры Уильямсон и по апельсину к ужину себе и дяде Питеру, и спрячет их в глубине кухонного шкафа, чтобы достать потом, во времена менее интересные. Затем дядя Оливер пойдет к плите и займется ужином, а дядя Питер покажет мне свой сад, в сопровождении Сандры Уильямсон и белых кошек, скользящих в сумерках под деревьями.
Вряд ли и дядя Питер, и дядя Оливер со всеми кошками и коттеджем изменятся или со временем исчезнут. Каждый год, когда весна вступает в свои права, я думаю о дяде Оливере и дяде Питере, и каждый год упаковываю фруктовый пирог с апельсинами, игрушки и засахаренные вишни и еду на пароме в Сосалито. Представить, что дядя Питер с дядей Оливером поменяют свое место так же трудно, как вообразить, будто Сан-Рафаэль переедет во Флориду.
Всякий раз за те два-три дня, которые я провожу с дядей Питером и дядей Оливером, что-нибудь происходит, назревает какой-нибудь незначительный внутренний кризис, как правило, из-за резких перемен, вызванных гостем в доме. Один раз Сандра Уильямсон заболела, потому что съела слишком много за дружескими посиделками, в другой раз слишком разнервничался из-за куриного пирога дядя Оливер, а год назад дядя Питер и дядя Оливер поссорились. Этот визит я помню наиболее отчетливо: ссора впервые вспыхнула за обеденным столом в вечер моего приезда и началась из-за помидоров, точнее, из-за их отсутствия.
– Разве у нас не всегда есть помидоры? – гневно вопросил дядя Оливер, указывая на стол с тушеной говядиной в сливочном соусе и салатом из обычного латука. – Разве у нас не бывает помидоров, когда ты приезжаешь в гости?
– Кажется, всегда бывают, – мирно ответила я, – все так вкусно…
– У нас всегда были помидоры, – продолжал дядя Оливер, – и мы всегда выращивали их на нашем собственном огороде. Я сам о них заботился, – горько добавил он, бросив взгляд на дядю Питера.
– Возможно, в этом году что-то случилось с рассадой, – предположила я. – Так часто бывает, как раз когда ожидаешь, что все пойдет хорошо.
– У нас могли бы быть помидоры и в этом году, – настаивал дядя Оливер.
– Мне всегда казалось, что помидоры наименее важны из всех овощей, – вдруг произнес дядя Питер. – Я предпочитаю редис и сквош.
– Я не заметил, чтобы что-то случилось с яблоками, – проговорил дядя Оливер.
После долгого молчания дядя Питер извинился и ушел из-за стола. Сандра Уильямсон направилась за ним, и они вышли в сад.
– Мне кажется, ты обидел дядю Питера, – сказала я Оливеру.
– Я этого и хотел, – ответил он, уставившись в свою тарелку. – Зря он так поступил, а помидоры были моими по праву.
– Что он мог сделать с помидорами? – в замешательстве спросила я. – Он же не виноват, если рассада получилась слабой.
– Ах, – вздохнул дядя Оливер, – кто знает, что теперь будет с нашим огородом. Питер сговорился с самим дьяволом.
– Дядя Оливер, – начала я, – ну зачем ты так… все из-за помидоров?
– Ах, – повторил дядя Оливер, – я видел его ночью в саду, в ночной рубашке, он танцевал. С Сандрой Уильямсон. Она танцевала с ним, в саду, ночью, и оба они ходили среди деревьев и по огороду. И теперь ты удивляешься, – отчаянно закричал он, – что у нас не растут помидоры!
– Интересно, – согласилась я, прогоняя видение: дядя Питер, танцующий в ночной рубашке.
– Дьяволу нет места в Сан-Рафаэле, и нет у него никаких дел с Питером или с Сандрой Уильямсон, и уж точно ему не должно быть дело до моих помидоров! Как его можно остановить? – спросил он меня.
– Почему ты думаешь, что это дьявол?
Дядя Оливер замахал руками.
– Однажды Питер привел его на обед. Он улыбнулся мне, наставил на меня свой заостренный нос и заявил: «Ты превосходно готовишь, Оливер Дафф», а я ответил: «Не нужна мне твоя похвала, злодей», а он все равно улыбнулся.
– Может, заходил сосед?
– Нет. Не может, – возразил дядя Оливер, – и, пожалуйста, не говори таких глупостей.
– Я поговорю с дядей Питером.
– Поговори с моей рассадой, – неожиданно попросил дядя Оливер.
Дядя Питер вошел в дверь, за ним ступала Сандра Уильямсон. Дядя Питер подошел к Оливеру и сказал:
– Мы так давно не ссорились. Что мы теперь скажем друг другу?
Оба посмотрели на меня.
– Дядя Оливер, ты скажешь, что сожалеешь о том, что разозлился из-за рассады, а ты, дядя Питер, скажешь, что приложишь все усилия, чтобы утешить дядю Оливера из-за ее потери, – предложила я.
– Мне жаль, что я рассердился, – пробормотал дядя Оливер дяде Питеру.
– Приложу все усилия, – пообещал дядя Питер.
Они улыбнулись друг другу.
– Теперь, – сказала я, – я выйду в сад с дядей Питером.
Дядя Питер придержал для меня заднюю дверь, и мы вышли в темный сад. Ночью фруктовые деревья молчали, и огород лежал тяжелым облаком у забора. Сандра Уильямсон прошла между деревьями к забору, где трава была высокой.
– Здесь он приходит? – спросила я дядю Питера.
– Да, стоит по ту сторону забора, – ответил дядя Питер. – Он редко приходит. Он живет в лесу на холме.
– Ты уверен, что это не сосед?
– Совершенно уверен, – неожиданно резко ответил дядя Питер. – Я сговорился с дьяволом.
– Расскажи мне о нем.
– Он спускается с холма и стоит по ту сторону забора. Впервые он пришел месяца два тому назад, и Сандра Уильямсон увидела его и пришла поговорить с ним, и я пришел тоже, и мы поговорили.
– А как же помидоры?
Дядя Питер пожал плечами.
– Он спросил меня, что в саду я отдам ему как дань; он сказал, что защитит фруктовые деревья и остальное, если я дам ему что-нибудь, и я сказал, что он может взять помидоры, потому что Оливер любит помидоры меньше всего. Он сказал, что согласен; я не знал, что Оливер будет против.
– Возможно, если ты поговоришь с ним и спросишь его, что еще он примет…
– Я думал отдать ему яблоню. Сегодня вечером он придет, когда стемнеет, и я его спрошу.
– Подожди, – сказала я и побежала в дом.
Дядя Оливер печально стоял у раковины, мыл посуду.
– Если бы ты мог вернуть помидоры, – спросила я, – ты бы отдал за них яблоню?
– Симпатичные маленькие яблочки? – охнул дядя Оливер. – Твой дядя Питер любит их в сиропе с корицей.
– Что если я пришлю тебе еще один фруктовый пирог,
