Он был почти на сто процентов уверен, что Трофимовас, полицейский со стажем, после инцидента с водворением «соколов» в местную «крытую» — а ему об этом, конечно же, должно быть известно — не захочет с ним контачить и разговаривать на какую бы то ни было тему ни сегодня, ни через неделю, ни даже через месяц. Может даже так статься, что он впредь будет делать вид, что они с Нестеровым вообще незнакомы.
Но Стас, редко ошибающийся в людях, особенно когда речь идет о полицейских или братках, на этот раз ошибся.
— Привет, — сказал он в трубку, когда услышал голос Трофимоваса. — Ну как настроение, как дела?
Стас, по обыкновению, оставил Ивану лазейку: тот мог сказать — «вы ошиблись номером» или положить трубку без всяких объяснений. Тогда было бы ясно, что он либо не может по какой-то причине — сейчас-то причина для отказа встретиться у него самая что ни на есть веская, — либо не хочет контачить со своим однокашником Нестеровым…
— А-а… освобожусь примерно через час, — долетел из трубки ответ. — Может, немного опоздаю, так ты обожди…
Поскольку Трофимовас не сообщил конкретные координаты, то Стас это понял так, что встреча должна состояться в обычном для них месте, в парке Вингис.
Он прогуливался по парковым аллеям уже минут сорок, поглядывая на проход, через который должен был появиться его платный информатор, когда наконец разглядел знакомые ему куртку и кожаную кепку.
Сойдясь, они двинулись обычным маршрутом в глубь парка, где в это вечернее время было уже безлюдно.
— Я когда узнал, что тебя замели, чуть не обоср…я, — мрачно хохотнув, сказал Трофимовас. — Просто душа в пятки ушла…
— А тебе-то что за беда? — покосившись на него, спросил Стас. — Не тебя же в «крытую» упаковали?.. Вот только не говори, что ты за меня весь испереживался… Ладно, ближе к телу. Ну, что у тебя есть для меня полезного?
— Подожди, успеется… Тут слух в нашей конторе пронесся…
— О том, что ваш главный у меня чуть не на коленях вымаливал прощение? — криво усмехнулся Стас. — М-да. Есть такое модное словечко — прикольно. Первый раз мне приносит свои извинения крупный полицейский чин. Поверь мне на слово, Иван, это было прикольно…
— Прошел даже такой слух, что нашему главному сегодня утром звонил премьер-министр и дал ему нахлобучку. Другой мой коллега утверждает, что комиссару звонили из президентуры. Колись, Стас, кто тебя «крышует?» Ты ж меня знаешь, я никому ни полслова…
— Есть такая пословица, Иван: «Каждая избушка крыта своей крышей», — закуривая, сказал Стас. — И другая, еще более известная: «Много будешь знать, рано состаришься»… Ладно, это все пустой базар. Выкладывай, что ты пробил по вашим секретным полицейским файлам…
Трофимовас, надо сказать, пробил интересующую Стаса тему. Он сообщил сведения, поступающие в отдел по борьбе с оргпреступностью от информаторов, а также поделился сведениями, добытыми оперативным путем о сравнительно небольшой — пока еще небольшой — чеченской диаспоре и о тех маршрутах доставки в Литву нелегалов, о которых стало известно в ходе проводимого сейчас служебного расследования (в этот бизнес, как выясняется, оказались замешанными некоторые сотрудники СОГ[37]и мелкие полицейские чины на местах).
Иван даже сообщил сведения о тех политиках и госслужащих, которые лоббируют здесь, в Прибалтике, интересы оппозиционно настроенных к Кремлю чеченцев. Причем одни занимаются этим из идейных соображений или давней нелюбви к огромному восточному соседу, а кто-то, складывается впечатление, отнюдь не задаром. И это уже почти десять лет. Среди них — деятели, которые поддерживают исправно функционирующий в Литве сайт «Кавказ-центр»…
Стас выделил информацию о двух нелегальных каналах из Калининградской области и попросил Трофимоваса еще раз повторить все, что он об этом знает.
— Еще такая вот любопытная деталь, — сказал Трофимовас, когда они покончили с этим разделом. — В двух департаментах сейчас проводится служебное расследование… небезынтересное, кстати, по твоей теме. Но сначала — три штуки баксов.
Стас едва не сплюнул от возмущения.
— Побойся бога, Иван. Я тебе не американское казначейство, и у меня нет при себе печатного станка.
— Бабки у тебя с собой, я знаю, — спокойным тоном сказал Трофимовас. — Я тоже, кстати, делюсь кое с кем, иначе я тебе и половины не смог бы рассказать.
Ситуация сейчас была не та, чтобы вступать с этим алчным хмырем в торг: Стас достал из внутреннего кармана бумажник, извлек оттуда деньги и передал их своему информатору.
— Здесь две штуки, — сказал он.
— Остальное отдашь позже, — пробормотал полицейский, жестом фокусника спрятав куда-то «капусту».
— Перебьешься. Ну?
— Два десятка бланков исчезли из департамента миграции… Десять штук образцов литовского паспорта и по пять или шесть бланков документов «вида на жительство» и «права на временное проживание».
— И что?
— А то, что одного хмыря взяли за задницу в аэропорту Вильнюса, кстати, чеченца. Успели, по-видимому, в компьютер внести номера этих левых ксив — и фокус не прошел. Но речь о другом… Тут сейчас за одним нашим следят, из полиции, так лично я про него знаю, что он в последнее время связан со структурами Йонайтиса-младшего, который сейчас помаленьку продвигается в наш столичный бизнес…
— Ах, вот оно что, — задумчиво сказал Нестеров. — Это тот самый Альвидас Йонайтис, у которого отец и старшая сестра запустили по локоть руки в больничные кассы и бюджет республиканского здравоохранения?
— Да, тот самый. Но может так статься, что он скоро переплюнет своих родственников… если, конечно, его не остановят.
— А про кавказца, который рядом с ним ошивается, ты что-нибудь разузнал?
— Пока самый минимум. Если это тот человек, на которого мы думаем оба, то его зовут Руслан Харамиев. Он гражданин России, проживает постоянно… во всяком случае, в последнее время, в соседней, Калининградской области.
— Чечен? — насторожился Нестеров.
— По паспорту уроженец Дагестана, я пробивал через пограничный терминал. Видишь, сколько у меня расходов в связи с твоими запросами…
— Ладно, не прибедняйся. Что еще известно об этом Харамиеве?
— У него многократная годовая виза, выданная в Москве, в нашем посольстве. По реестру, собственности у него в Литве нет. У нас он бывает примерно раз в две недели, иногда реже, иногда чаще. Что его объединяет с Йонайтисом-младшим, я не знаю. Если ты мне дашь еще деньжат, я попытаюсь пробить эту тему максимально возможно…
— Пробивай, — сказал Стас. — А вот когда разузнаешь что-нибудь стоящее, тогда и услышишь милый твоему сердцу шелест купюр.
Они уже шли по одной из парковых аллей обратно, когда Трофимовас сказал:
