мой район, давно тут живу, всех знаю.
– Честно работают? Да они моего ребенка украли! Едем сейчас туда! – Алена топнула ногой.
– Погоди! Нас туда не пустят, даже ворота не откроют, а если будешь шуметь – полицию вызовут.
– Точно, – согласилась Розалия Степановна, – значит, сделаем так. Я сейчас туда позвоню, а вы, как приедете, скажите, что вы от Михаила Петровича.
– А кто это?
– Не важно, главное – они знают. И подумают, что вы детям подарки привезли или еще что от районной администрации. А там уж вы сами разбирайтесь.
– Ох, Розалия Степановна, непростая вы женщина, как я посмотрю! – прищурилась Ксения.
– А то! – Розалия подмигнула ей незаметно.
Дом номер пятнадцать по Арктической улице по-прежнему казался необитаемым. Ворота закрыты наглухо, на окнах опущены жалюзи.
Ксения оттеснила слишком агрессивно настроенную Алену и сама нажала на звонок.
– Кто? – спросили ворота хриплым голосом.
– Конь в пальто, – прошипела Алена, – еще спрашивает.
– От Михаила Петровича! – Ксения мило улыбнулась камере и незаметно ущипнула Алену за тощий бок. И глянула строго – мол, держи себя в руках, а то ничего не выйдет у нас.
Алена скроила на лице улыбку, больше похожую на оскал.
Ворота открылись, их машина въехала во двор. Охранник махнул рукой, чтобы подъезжали к дому.
– Ты лучше молчи, я буду говорить, – шепнула Ксения, Алена в ответ только проскрежетала зубами.
Их встретила приятная на вид дама средних лет, одетая скромно, но довольно дорого.
– Всегда рады видеть вас! – сказала она, но тут увидела, что у пришедших руки пусты, и в глазах ее появилось настороженное выражение.
– Не будем ходить вокруг да около, – начала Ксения, – дело в том, что мы не совсем те, кто…
– В чем дело? – Дама отступила на шаг. – Если вы не от Михаила Петровича, то…
– Отдай ребенка! – Алена вдруг бросилась на даму, так что только отличная реакция Ксении спасла ту от расцарапанной физиономии.
– Да что такое? Я позову охрану!
– Не надо никого звать, – тихо сказала Ксения хозяйке приюта, в то время как все ее силы уходили на то, чтобы удержать Алену, – решим дело полюбовно, по-тихому. Вам ведь не нужны неприятности, верно? Как думаете, что скажет и сделает Михаил Петрович, когда узнает, что вы принимаете краденых детей? А я уж найду способ ему об этом сообщить. И в прессу тоже. Доказательства у нас имеются. Да угомонись ты! – рявкнула Ксения на Алену, которая пыталась вырваться. – Дай с человеком нормально поговорить!
– Но этого не может быть! – Дама оторопело посмотрела на Ксению. – Сами посудите, мы принимаем только отказников. Мы работаем честно и ждем от других того же!
Ксения посмотрела с удивлением: можно ли в наши дни быть такой наивной?
– Но хотя бы учет какой-то вы ведете?
– Разумеется, – дама с опаской покосилась на Алену.
– Значит, такого-то числа в первой половине дня к вам поступил мальчик примерно трех месяцев от роду…
– Три месяца и восемь дней! – подсказала Алена.
– Д-да… кажется, так и было… его положили в…
– Вот именно, в ваше тайное место.
– Он здесь? – закричала Алена. – Куда вы его дели? Если вы его отдали, то…
– Прошло мало времени, мы уже ведем переговоры…
– Да покажите же, наконец, ребенка! – У Ксении лопнуло терпение. – И мы уйдем, в противном случае я лично гарантирую вам огромные неприятности.
Она блефовала, что может она тут сделать? И вообще, ей всегда нужно держаться в тени. Ну, подключим Розалию Степановну, она тут всех знает…
Алена вырвалась и побежала через холл к лестнице, Ксения – за ней, рассчитав, что детские комнаты находятся наверху.
Так и оказалось. В кроватках лежало шесть младенцев разного возраста, что было ясно даже на неопытный взгляд Ксении. Над одним склонилась няня в голубой униформе.
Ни минуты не колеблясь, Алена бросилась к крайней правой кроватке с криком «Женечка, сынок!».
Младенец открыл голубые глаза и посмотрел удивленно. Потом сморщил личико и заплакал.
Алена вытащила его из кроватки и заворковала:
– Ты что, не узнал маму? Ну, будет, будет, я теперь никуда от тебя не уйду…
Ребенок успокоился и потянулся ручкой к лицу Алены.
– Ну, так что будем делать? – спросила Ксения подоспевшую хозяйку приюта. – Мы можем его забрать или начнем разбирательство?
– Забирайте, – вздохнула та, – ну, надо же такому случиться…
Дмитрий Дроздовский вошел в свой подъезд, направился к лестнице.
Охранник как-то странно посмотрел на него и сдавленно поздоровался. Впрочем, Дмитрий не обратил на это внимания. Ему было не до охранника. Он был в скверном настроении. Дела на фабрике шли хуже некуда, оборудование то и дело ломалось, а самое главное – возникли проблемы со сбытом. Он едва сумел навести хоть какой-то порядок, но чувствовал, что это ненадолго. Придется менять управляющего, потому что этот только мнется и отводит глаза, уж не перекупили ли его конкуренты? А где сейчас найти работящего толкового человека? Вроде бы люди должны на любую работу соглашаться, а как понадобится – так никого подходящего и нету…
Дмитрий открыл дверь квартиры своим ключом, вошел в прихожую и удивленно огляделся.
Его никто не встречал, а самое странное – в квартире был непривычный беспорядок.
Ковер сдвинут, на нем стоит нечищеная обувь, валяется сапожная щетка, сквозняк гоняет по полу клочья пыли.
– Эй, Алевтина… – окликнул Дмитрий экономку. – То есть Альбина… Ангелина… или как тебя…
Он никак не мог вспомнить, как зовут ту бледную невзрачную особу, которая следила за порядком в квартире.
Надо сказать, до сих пор она с этим вполне справлялась, да и грех не справляться за те деньги, которые он ей платил, но теперь… что, и здесь без его присмотра все разваливается? Но не может же он раздвоиться и следить за всем одновременно! Достаточно того, что он платит!
И вообще, где она, эта экономка? И где жена? И где мать, в конце концов?
Дмитрий прошел на кухню – здесь-то кто-то должен быть! Кто-то, кто накормит его с дороги… хоть чашку кофе нальет…
Никого.
И опять – полный беспорядок: грязная посуда, на самом видном месте кастрюля с чем-то пригорелым, отвратительным, стол заляпан растительным маслом…
Он вышел из кухни, прошел по коридору.
Вот – комната жены, то есть детская, Алена сказала, что будет там спать с ребенком.
А вот и сама Алена – стоит на пороге своей комнаты и смотрит на него как-то странно. В ее лице нет и следа той радости, с какой жена должна встречать мужа из деловой поездки. Вместо радости на лице у нее раздражение… нет, что-то
