девушку на устланный слоем сена пол и в бессилии валюсь рядом. Лежу так несколько секунд. После непривычной тяжести мои руки подрагивают. Я еле нахожу в себе силы, чтобы подняться и на коленях подползти к девушке.
Кладу ладони на ее грудь, жду.
Несколько секунд ничего не происходит, потом девушка приходит в себя. Откашливается. Голос ее дрожит, когда она, сфокусировавшись на мне, начинает быстро-быстро говорить.
— Прости, прости…
— Помолчи, — прошу я.
Но она не слушает.
— Они… они… шепчет она, — убили отца, когда он хотел им помешать… Я не думала, что так получится. Я… видела, как он смотрит на тебя, на меня он никогда так не смотрел и…
Она снова закашливается, но тут же продолжает.
— Захотела твоей смерти. Когда ты не умерла в лесу, я пригласила их… шепнула, кому надо, что у нас остановилась ведьма… иначе бы они не пришли, прости… я не думала, что так получится, что… они сделают это все… не думала… я раскаиваюсь… но поздно… они найдут нас… мы умрем… как мой бедный папа… Наша кухарка, а брат? Он работал на конюшне. Что стало с ними? Боже мой, Джек совсем еще ребенок, ему всего одиннадцать…
Девушка заходится в рыданиях, а я поднимаюсь с пола и лезу наверх.
— Оставайся здесь, — говорю я, — никуда не выходи, пока здесь все не закончится.
— Боже, неужели ты и правда… девушка осекается.
Но я оставляю ее невысказанный вопрос без ответа.
А дальше…
Я плохо понимаю, что делаю, отмечаю на автомате. Спрашиваю, могу ли через дом пробраться к конюшне. Когда получаю утвердительный ответ, быстро выбираюсь из погреба, кидаюсь в дым и несусь в нужную сторону. Мне кажется, подвеска придает мне сил или скорости. Или и то, и другое…
Захожусь в беззвучном крике, когда наталкиваюсь на трупы обгоревших лошадей, а среди них еще один, в таком состоянии, что я уже не смогу помочь, от женщины мало что осталось. Боже мой. Эти изверги, что подожгли дом, не пожалели даже пожилую женщину и животных. Мне очень жаль, но вынуждена идти вперед, я ищу мальчика.
И нахожу.
Подхватываю на руки съежившуюся в углу обгоревшую фигурку и тащу обратно в подпол.
Девушка охает, когда рядом с ней на сено ложится ее брат.
Он в очень плохом состоянии, и я сразу же начинаю излечение. Добиваюсь того, что он начинает дышать.
— Боже, боже, боже, что я наделала, — только и твердит девушка.
— Он выживет, — говорю я, закончив работу, и снова поднимаюсь на ноги, — оставайтесь здесь.
Новый подъем по лестнице дается мне сложнее предыдущего, потому что я чувствую значительный упадок сил. Но я не могу оставаться в замкнутом пространстве погреба, с ней, просто не могу. Рассчитываю, что может, мне удастся как-то выбраться, может смогу в этой суматохе…
— Вот она, держи, держи…
Я слышу крики со всех сторон и понимаю, что сглупила, люди с факелами окружают меня. Еще секунда и в мою сторону летят стрелы мечей, острие которых направлено прямо на меня.
Я готова распроститься с жизнью, но в этот момент происходит нечто немыслимое.
Знакомый ужасающий рык, воздух рядом со мной рассекается, и зверь приземляется на мощные лапы точно между мной и людьми и принимает удары мечей на себя. Они вонзаются в него со всех сторон, и зверь снова рычит, уже от боли, но не отступает.
Продолжает меня прикрывать, оттесняя к горящей постройке, которая, благодаря подвеске не приносит мне вреда. Но не ему.
А на него между тем, обрушивается новый град ударов.
Он скалит пасть, рычит снова и звуки вокруг на момент замирают. Потом поворачивает голову и смотрит на меня. Припадает к земле. Кажется, я понимаю его без слов.
Не медля ни секунды, я вскакиваю ему на спину, хватаюсь за мощную шею, утыкаясь носом в жесткую, пахнущую свежей кровью шерсть, и зажмуриваюсь, когда мы в один прыжок пересекаем постоялый двор и всех этих ненормальных.
А потом… у меня в ушах свистит только ветер.
Я снова зажмуриваюсь и посильнее вцепляюсь в зверя, молясь про себя о том, чтобы он выжил. Чтобы мы оказались как можно дальше от этого места, этого мира. От всего того кошмара, который только что перенесли…
Еще прыжок и мы разбиваем воздух, словно зеркало, удар… я лечу… не могу больше удержаться на нем… и…
***
Вскакиваю, словно просыпаясь ото сна, и в оцепенении пялюсь на израненного до полусмерти Демида, лежащего передо мной в разодранной одежде.
Сзади раздаются шаги, а меня окутывает лютый страх.
Дежавю.
Чертово дежавю, потому что я попала ровно туда, куда закинул меня медальон Мадлены.
Только теперь я знаю, откуда на Демиде все эти раны.
И я боюсь, что, если я снова начну просить его перенести нас, все повторится по кругу. Я не готова снова пройти через это все.
Я вскакиваю на ноги и разворачиваюсь к двери.
Решаю, что на этот раз встречу опасность лицом к лицу.
Дверь распахивается и на пороге появляется… моя мама. Боже, мама, точно такая, какой я всегда представляю ее в своем воображении. Моя мама.
— Мама, — выдыхаю я, и уже готова рассмеяться от облегчения, как вдруг она поднимает руку, в которой зажат остро отточенный меч.
— Мама, что ты де…
Но вопрос застревает у меня на языке.
— Прости, дочка, так надо, — говорит она, и в ее глазах мне чудится грусть.
А в следующий момент в меня вонзается острый меч.
Резкая боль в груди, и я валюсь на пол словно подкошенная. Рядом с бездыханным Демидом.
По крайней мере, вместе. Вот то единственное, что приходит на ум, прежде, чем я полностью отключаюсь.
Глава 33
— Она очнется, — улавливаю знакомый скрипучий голос и сразу же перед глазами встает образ одноглазой гоблинихи.
— Когда? Когда она очнется?
Другой голос, хриплый, требовательный и властный.
На моих губах неосознанно появляется улыбка.
— Подожди немного, всему свое время. Девочке удалось то, что редко кому когда удавалось — вытащить тебя из петли времени, в которой ты застрял на неопределенно долгий срок. Вас обоих. Причем в довольно сносном виде. Если бы не она, ты бы мог оставаться там веками, веками. И ты хочешь, чтобы после этого она сразу же очнулась и начала скакать, будто дикая лань?
Голос становится ближе, и я поскорее убираю улыбку с губ.
Возможно это неправильно, но мне хочется еще несколько минут полежать так, послушать разговор.
— Хочу, чтобы она пришла в себя, — упрямо повторяет
