ему служитель… э-э… этого доморощенного культа, несколько неуместно? Даже преступно.
– Послушай, Лонг! Я здесь осуществляю расследование преступления, которому нет места в пределах империи.
– У тебя есть полномочия?
– Да, цезарь Марк отдал приказ, которым я могу воспользоваться, невзирая ни на какие обстоятельства, ни на какие препятствия.
– Я – в числе препятствий? – спросил Бебий.
– Нет. Ты все время достойно вел себя, поэтому я откровенен с тобой, но если ты… Без этого негодяя и всех изобличающих заговорщиков документов я не могу вернуться в Рим. Мой патрон заявил, что только в этом случае можно будет обойтись без кровавых репрессий… Я не знаю, зачем это нужно императору?.. По мне, лучше выявить всех заговорщиков, лишить их жизни, и дело с концом, но я приказы не обсуждаю. – Он указал на Присциана, пребывающего в небесной эйфории. – Ты поможешь мне?
– Без меня тебе все равно не справиться. Я тоже обратил внимание, что Воконий тот еще проныра. Поднимет шум.
– Так ты поможешь мне?!
– Да!!
* * *
До самой виллы Присциана Бебий размышлял о том, что подобный приказ, исходящий от Марка Аврелия, был за гранью его понимания.
Он бы принял… смирился с этим приказом, если бы он исходил от императора.
Август – божественен, так учила история. Это вполне вписывалось в понятие чести и достоинства римского народа. Но услышать это от цезаря?! От покладистого, впитывающего знания как губку, увлеченного поиском философских премудростей Марка?..
Значит, вот куда и меня влечет рок событий? Если бы он, Бебий, был девственно чист или туп, если бы был белым листом папируса, незаполненной восковой дощечкой, ему было бы легче. Но их дом на Целийском холме по милости бабушки Постумии был изрядно разбавлен всякого рода садовниками, домовым рабами и, что уж скрывать, Эвтермами и Зиями, ненавязчиво втолковывающими, что есть земная юдоль и есть мир горний.
Мы все, не поднимая головы, барахтаемся в земной юдоли, но у тех, кто уверовал в распятого назаретянина, объявившего себя сыном единого бога, есть надежда вырваться из тисков подобных приказов и воочию взглянуть на мир небесный.
Там – истина! Там – люди-братья!..
Бебий с укором взглянул на Марка Корнелия Присциана, потомка великого рода Корнелиев.
На гордого римского гражданина!
На повелителя мира!..
Тот по-прежнему вел себя как бессловесный истукан. Смотрел перед собой, не моргал, не кашлял… Рот его был чуть приоткрыт, и этот щелястый проем ничего, кроме отвращения, не вызывал.
Хор-рош!
Истинный повелитель мира!
* * *
К городской вилле легата они подъехали на трех повозках.
Впереди – двухколесная коляска с открытым верхом. В ней сидели Присциан, рядом с ним служитель Изиды. На заднем сиденье Флавиний и Бебий Лонг. Следом за коляской катила повозка, на которой помещались Секунд, Апиций Ленат с однополчанином, а также Осторий с Сегимундом.
На последней колымаге с невысокими бортами, под присмотром Храбрия, сидела, свесив ноги, Атизия и изображала отъявленную шлюху.
Изображала неумело, время от времени подносила ко рту глиняную флягу с якобы вином и делала глоток. Потом умоляюще взглянула на Храбрия:
– Я больше не могу. В меня уже не лезет.
– Так ты не глотай, милая! И раскачивайся… Давай я тебе помогу. – Храбрий обнял ее за талию, привлек к себе.
– А ты поможешь? – прошептала девица.
– Обязательно. И буду помогать всегда.
Девушка склонила ему голову на плечо:
– Я верю тебе, Храбрий. Но мы… не в воле своей.
– Что-нибудь придумаем, милая… Что-нибудь придумаем, родная.
Вилла, расположенная на морском берегу в отдалении от остальных городских строений, по римским меркам, выглядела на редкость убого, и Бебий почему-то решил, что именно этот «коровник», как называл его Присциан, послужил изначальной причиной для римского патриция возненавидеть этот далекий край.
К входному портику вышел сам прокуратор.
Прибытие господина на исходе ночи не являлось для него чрезвычайным происшествием.
Бебий в сопровождении легионеров и Секунда, соскочивших с повозки, подошел к нему.
– Я прибыл за кое-какими документами, с которыми уважаемый легат, – он указал в сторону коляски, над бортом которой просматривалась голова Присциана, – хотел бы ознакомить меня. Эти люди со мной.
– И что? – осведомился прокуратор. – Пусть хозяин сам вручит документы.
– Воконий, не забывайся! Ты забыл, с кем разговариваешь? С твоим хозяином все согласовано…
Присциан кивком подтвердил сказанное.
Прокуратор был в растерянности. Он сделал шаг по направлению к повозке.
Бебий окриком остановил его:
– Воконий, не вынуждай меня повторять распоряжение. В мои полномочия входит арест и примерное наказание всякого, кто посмеет перечить мне или командиру легиона в отправлении государственных обязанностей. Так как, арест или ты проводишь нас в дом?
Прокуратор стряхнул с себя нерешительность. Он попытался сделать еще шаг к коляске, где сидел Присциан, однако тот рявкнул:
– Назад!!
Апиций Ленат решительно встал у него на пути. Не без наигранной угрозы он осведомился:
– Воконий, зачем тебе лишаться жизни в такое чудесное утро. Ты знаешь, мы здесь все свои, и скажу по секрету, императорский посол очень зол на тебя.
Его поддержал Секунд:
– У нас мало времени, Воконий.
– Но… – нерешительно возразил прокуратор.
– Апиций, отведи его в крепость и посади под замок…
– Ладно, – смирился Воконий, – я пущу вас в дом, а там уж вы сами…
Апиций Ленат напомнил:
– Загрузи на последнюю повозку три амфоры с самым лучшим фалернским. Можешь еще пару копченых окороков добавить.
Это неожиданное приказание вконец успокоило Вокония. Он засуетился, скрылся в доме.
Вслед за ним в дом вошли Бебий и сопровождавшие его Секунд и Апиций. Секунд, минуя атриум, решительно провел Бебия и Апиция в сакрарий, где в бытность у Присциана приметил место, в котором хранился ларец с документами.
Взяв его и несколько цист, в которых тоже хранились документы, они завернули добычу в плащ, вышли из дома и направились к коляске, где сидел связанный Присциан.
Между тем рабы под присмотром Вокония загрузили в телегу последнюю амфору.
Воконий подбежал к передней коляске и поклонился Присциану.
– Твое приказание исполнено. Теперь куда?
Присциан едва повернул голову:
– В легионный лагерь.
Голос несколько озадачил прокуратора, но направление движение успокоило.
С первыми лучами солнца процессия вернулась в гавань.
Глава 11
Бебий Корнелий Лонг и Флавиний Антонин быстро разобрались с документами, добытыми на вилле Присциана.
Их было немного, и, к их удивлению, все хранились в беспорядке. Хозяйственные и любовные записки лежали вперемешку с короткими свитками-письмами из Рима, в которых дядя наставлял племянника, как вести себя с наместником, на что обратить особое внимание, какие меры в случае «решительного исхода» следует
