и Лис устроились в партере на траве, заняв лучшие места. Магическое действо шло по плану. Я читал заклятие. Вера впала в оцепенение, зажав в руках ритуальную жертву. Вика помогала мне, подавая нужное и забирая лишнее. Тихо потрескивали в огне ветки.
Когда заклятие закончилось, моя пациентка встрепенулась, привычно шагнула к огню и бросила куклу в пламя. Подготовленный Лис заранее заткнул пальцами уши. Мог бы и не стараться. Воя не было. Из огня, из самой сердцевины раздался страшный смех.
К небу, подобно вихрю взвилось черное нечто, расправило крылья, сделало над поляной круг и исчезло в синей глубине. Огонь тут же потух. Последи углей осталось оплавленное нечто, больше всего похожее на разбитое сердце.
Я все стоял и смотрел в высь. Лис первым пришел в себя, подобрался к пепелищу, глянул с расстояния, испуганно спросил:
— Что это было?
Я пожал плечами. Вера переводила настороженный взгляд с одного участника действа на другого. Она искренне пыталась понять, предусмотрено произошедшее программой или нет. Я не знал, что ей сказать.
— Ведьма, — ответила за меня Вика, — унесла свое проклятие к себе.
— Бумеранг? — Это слово само собой возникло в моей голове.
— Да. — Вика нагнулась, принялась собирать корзинку. Словно между прочим выдала прописную истину: — Все возвращается на круги своя.
А вечером нас пришли жечь…
Глава 29
Сначала, конечно, пришлось принимать клиентов. Правда, ближе к полудню поток страждущих неожиданно иссяк, словно понял, что у меня намечены более важные дела.
Костя появился ровно в полдень — точный, как швейцарские часы. Сосредоточенный и серьезный. Спросил сразу, не разводя политесов:
— Ну что? Сможешь?
Я все еще не был уверен до конца, поэтому отвечать утвердительно не стал:
— Я постараюсь. Сам должен понимать…
— Понимаю, — он опустил глаза, я краем глаза отметил, как сжались его кулаки. На миг застыли, белея костяшками, и разжались. — Но если не попробуем, не будем знать наверняка? Ведь так?
С эти спорить было сложно. Я согласился:
— Так.
Я провел его сбоку от колодца, мимо поленницы, прямо к костровищу. Там сегодня было удивительно пусто. Обычно в этом месте кто-то тусил.
— Костер развести сможешь? — Спросил я скорее для проформы.
По моему гостю без слов было понятно, что сможет. Что он вообще умеет много чего. Что лоск и высокомерии его напускные. Так, маскарадный костюм, униформа на время работы.
— Смогу, — подтвердил мои мысли Костя, — не впервой.
Я выдал ему спички, хотел принести розжиг, но был остановлен.
— Не надо, это лишнее.
Он скинул на уличный стол дорогущий пиджак, засучил рукава, взялся за топор. Я отправился в дом. Вика уже должна была приготовить нужный отвар. У меня за спиной удалой Костя с азартом крошил полешки.
На кухне кроме ведьминой внучки, моющей в тазике посуду, сидел Лис, подозрительно косился на пирог, уложенный на блюдце и накрытый бумажной салфеткой. Славка тянул носом воздух, морщился, порывался что-то спросить. Наконец не выдержал, задал вопрос:
— Боже, чем он так воняет?
— Не знаю, — ответил я и отставил блюдце в сторону.
От пирога действительно несло. То ли тухлятиной, то ли тиной, то ли еще какой дрянью. Кто его знает? Славка попробовал зайти с другой стороны.
Услышав мой ответ,
— Так, может, выкинуть?
Вика возмутилась, прикрикнула не глядя:
— Я тебе выкину! Это — не еда, это — лекарство!
— Лекарство? — В голосе парня послышался сарказм. — И кто его прописал?
Девчонка на полном серьезе ответила:
— Бабушка.
— Чья? — Не понял Лис.
— Моя.
— Твоя? — Он подозрительно булькнул, сделал страшные глаза, глянул на меня, пытаясь найти поддержу. — Так она же мертвая!
— И что? — Вику, казалось, ничто не может пронять.
Славка тут же пошел на попятную:
— Ничего-ничего, я просто так спросил.
Глаза его из страшных стали заговорщическими. Он вопросительно задрал брови. Указал мне на выход. Вике сказал:
— Ты тут сама, а мы на минуточку выйдем.
Девчонка только фыркнула, говорить ничего не стал. В сенях он поймал меня за рукав, громко зашептал:
— Вы что тут с ней, спятили совсем? С бабкой покойной общаетесь, тухлятину в доме держите! Ты бы ей объяснил, а то я сам…
— Иди и объясни, — спокойно ответил я.
Славка пыжился еще буквально пару минут, потом как-то разом сдулся, уставился в пол.
— Ты что, — сказал он, не поднимая глаз, — как я ей это скажу? Она же обидится.
— А если скажу я, она обидится на меня. Ты этого хочешь?
Лис изумился.
— На тебя? Ты что! Да она на тебя смотрит, как… — Он запнулся пошевелил перед собой пальцами, пытаясь подобрать подходящее слово. — Как… Как на высшее существо!
Ничего себе! Вот это было откровение.
— Не замечал, — сказал я честно.
Он вздохнул:
— Ты вообще многого не замечаешь…
В дверь без стука заглянул Костя.
— Эй, шаманы, костер уже горит. Что дальше?
— Сейчас.
Я оставил их с Лисом вдвоем, быстро вернулся на кухню. Вика уже поставила на поднос и кружку с отваром, и блюдце с пирогом.
— Слова помнишь? — спросила она.
Словно это было так легко забыть. Все прочитанное в книге намертво врезалось в память.
— Помню.
— Ну, — она замялась.
Я понял, что ей хочется сказать с Богом, да нельзя. Не та ситуация. Вика нашла выход.
— Ни пуха, — пожелала она.
Отвечать положенной фразой я не стал. Не жаловал я ни хозяина преисподней, ни его приспешников. Вика вручила мне поднос и опять отвернулась к тазу — принялась чистить картошку.
* * *
Славка с Костей уже переместились за стол. Сидели рядом, молчали, уставившись на пламя. Костер полыхал жарко. Я поставил перед Костей поднос, убрал салфетку, закинул в огонь. Велел:
— Ешь.
Он как-то вздрогнул, принюхался. Вонь от бабкиного лекарства пробирала даже здесь. Славка изумился:
— Ты серьезно?
— Вполне, — ответил я. — Слав, если тебе что не нравится, уйди, и не мешай. Тебе уже сказали, это — не еда, это — лекарство.
Он хмыкнул, замолк, но не ушел. Костя двумя пальцами пошевелил пирог с боку на бок, поморщился. Спросил:
— А что там?
Это я тоже не знал. Просто сделал умный вид:
