у нас появится мальчик или девочка, наш ребёнок станет нашим путём в детство. Я не настаиваю, если ты не готова, это моя вина, что я не посоветовался заранее. Но и, если я вдруг окажусь дураком и попаду в воронку, у тебя останется цветочек.
— Дурак! Не смей так даже шутить. Ты самый сильный, и не смей допускать иного! — прокричала прибитая ко мне волнами девушка и хлебнула воды, но тут же выплюнула большую часть мне в лицо фонтанчиком.
— В дельфинарий нет смысла идти, — усмехнулся я.
— Что?
— Погода, говорю, великолепная. Кстати, пусть слащаво, но спасибо. Твои слова о том, что ты меня любишь, и я тебе нужен, когда-то дали мне сил. Лиза, я тебя тоже люблю, — успел произнести я, а в следующий миг кое-кто свистнул у меня волшебный браслет снижения веса. — Буль-блю-уль-бульк *(Тут неглубоко, пешком выйду)*.
Я выбрался на берег. У меня в кармане что-то трепыхалось. Я вытащил сумасшедшего угря и вернул его в воду.
Осмотрел ноги, словами про пиявку Лиза меня несколько напугала.
— Без «тоже» было бы лучше, кусок рафинада! — послышалось со спины, и кто-то очень лёгкий повис у меня на шее. — За это сыграем в игру.
— Какую? — несколько напрягся я, на всякий случай схватив оригинал, пока не сбежала.
— Там, на холме, я буду петь песенку в хороводе, по моим прикидкам, лизонек двадцать пять, если со мной считать, там хватит. Ты должен будешь найти оригинал и сделать своё грязное и отвратительное дело по осквернению прелестного создания. Если угадаешь — молодец и игре конец, промахнёшься — ты глупец, начинаем всё сначала!
— Стоп-стоп-стоп, я в курсе, что ты жульё, например, специально жеребьёвку организовала так, чтобы стать последней!
— Доказательства-то у тебя есть?
— Нет, но я в этом уверен.
— Доказательств нет, дело закрыто!
— Понял, ладно, хочешь поиграть, поиграем, — проворчал я.
Какой мне смысл отказываться? Ведь я вижу, где оригинал, а где лизоньки. Однако, выходит я жулик, но ведь и она тоже.
Мы пошли в сторону холма. На Лизе было не платье, а закрытый купальник с юбочкой.
Я подкрался и хотел схватить её, чтобы отнести на холм.
Но в последний миг она покрылась лунами пространства и тут же исчезла.
Я обнял воздух.
— В салочки играть не хочу! Беее! — показала мне язык моя старшая жена и с визгом побежала на холм.
Там тем временем оставалось только три человека, не попавших под мой беспредел. Ворона, кажется, спала. Шарлотта Фьючешторм держала бокал вина и следила за тем, как небольшой дракончик ножом режет огромную рульку кабана уровня Башни на тонюсенький ломтик, заворачивает в этот «листик» маринованную свеклу и поглощает, шустро-шустро работая лапками, запихивая внутрь своего маленького тельца.
Лиза забежала раньше меня и юркнула в барьер, где сразу возникли обещанные две дюжины копий в дополнение к оригиналу.
Я осмотрел остальных жён, все спали, вернее, проходили адаптацию.
Ну, насколько я помню, переход с Галактики на Вселенную не требует тишины и покоя сразу же, однако первый сон становится адаптацией, а так же его невозможно прекратить по собственному желанию.
Стоит мне уснуть, я просплю всё самое интересное.
У девушек перестройка космоса значительнее, а катализатор в виде потери невинности так же накладывается на адаптацию, так что через шесть-семь дней субъективного времени они могут всё ещё не проснуться. Поэтому без трещины практически гарантированно мне пришлось бы провести общество со спящими красавицами. Как выразилась Лиза, оскверняя тела.
Хотя я бы это назвал опылением.
Я подошёл к стопке с матрацами, схватил штук пять и плюхнул их на нефрит.
— Чё так много-то? — удивилась одна из копий.
— Чтобы не бегать туда-сюда, — проворчал я.
Оригинал вот она, притворяется массовкой. Но ведь она точно так просто не дастся.
— Уточню, если я ошибаюсь, выбирая копию, после нашей с нею любви, ты её уничтожаешь и пожираешь память, но не создаёшь новую? — произнёс я, глядя в глаза оригиналу.
— Вздор, правило: одна из двадцати пяти! Почему это нас должно становиться меньше? — рассмеялось три голосов в унисон.
— Понятно, — пробормотал я. Мне казалось, что она просто хочет повеселиться. Но у неё есть какой-то план.
Непонятно, на самом-то деле.
Тем временем двадцать пять девушек в купальниках взялись за руки и начали медленно двигаться.
— Я танцую на виду милого Аира,
Я милаха и краса, я шедевр мира!
Усыпила я гарем
И сама вот зайца «съем»!
Лизонька-красавица
Зайчику понравится!
Ты свой выбор, паренёк,
Делай поскорее,
Допоём мы свой стишок…
Прятки веселее.
Лизонька-красавица
Зайчику понравится!
— Я сделал свой выбор! — крикнул я. Играть в прятки не хотелось бы.
Хоровод остановился. Я подошёл к оригиналу по всем косвенным признакам. Как Вселенная некромантии я сейчас видел несколько больше. Та, кто обладал настоящей душой, для меня была немного ярче, всего на пару тонов, но это было заметно.
Лиза улыбнулась.
— А настоящая Лиза я или нет, ты сможешь узнать только через любовь! — заявила девушка, взяла свой купальник за лямки и опустила чуть ниже груди.
«Мозг Аира вызывает хозяина. У нас отлив, внимание, где вся кровь? В теле пробоина»?
— Эй, ты чего завис? В обморок упал от моей красоты? Если сравниваешь меня с кем-то, ставь на первое место, прямо в объятия Наты! — произнесла одна из копий.
— Никакой пирамиды, гарем — хоровод, а ты ведущая, — пробормотал я, несколько не сдержался и схватил Лизу, наклонился и поцеловал.
Это продолжалось лишь мгновение, затем она повернулась щекой к моим губам и стала вырываться. Поцелуй не вышел.
— Фуу, обслюнявил. Мы тут для серьёзного дела, поцелуешься с настоящей Лизой, ты не угадал, оскверняй! — заявила без сомнений настоящая.
— То есть целовать и ласкать можно только оригинальную? — не понял я.
— Да. Эти сласти-мордасти оставь гарему, я всего лишь обычная Лизонька, так что сейчас создана с одной конкретной целью: «съесть морковку зайчика». Хи-хи, но не ртом, — с игривой улыбкой произнесла моя жена, наклонилась и опустила купальник ниже, после чего полностью сняла и бросила на поверхность.
Выпрямилась, посмотрела мне в глаза, снова наклонилась и двумя указательными пальцами показала на своё сокровище, где всё оказалось выбрито.
Блин, но она же настоящая, почему так себя ведёт?
Не понимаю я этого сверхсущества.
Но думать буду потом, а пока я не удержался и поцеловал её яблочко, потом второе прямо в розовенький бочок. Но моя ненаглядная прелестница тут же начала бить по мне далеко не слабенькими ударами. Я определённо слышал хруст. Плевать.
— Нет! Я же сказала, мы тут не для это… ого, — когда я пустил в дело свои шаловливые
