варварского преступления, в котором участвовал Клемонс. Меньше чем через неделю после окончания суда все двенадцать присяжных единодушно признали Клемонса виновным в «беспричинной жестокости» и порекомендовали присудить его к высшей мере наказания.
За месяц до суда над Антонио Ричардсоном обвинение предложило ему сделку. Несмотря на обвинительные приговоры, вынесенные Грею и Клемонсу, Мосс не стремился добиваться смертной казни для Ричардсона ввиду его юного возраста. После долгих раздумий прокурор связался с адвокатами Ричардсона и сообщил, что будет требовать для обвиняемого пожизненного заключения, если тот признается в совершении двойного тяжкого убийства первой степени. Адвокат Крис Керр, назначенный Ричардсону судом, настоятельно советовал своему подзащитному принять эти условия, и тот согласился.
Утром 19 февраля 1993 года, в тот самый день, когда Ричардсон намеревался сказать, что принимает условия сделки, его навестил в тюрьме человек по имени Боб Уильямс. Он представлял общество под названием «Коалиция правосудия» и утверждал, что Грей, Клемонс и Ричардсон невиновны и являются жертвами несправедливой расистской системы правосудия. В доказательство своих слов Уильямс приводил пример Уинфри – единственного белого из нападавших – и напоминал, что тому были предложены гораздо лучшие условия сделки. Тот факт, что Уинфри не принимал участия в изнасилованиях, Уильямс игнорировал и продолжал убеждать Ричардсона, что все дело в цвете его кожи. Кроме того, Уильямс во всем обвинял Тома Камминса. Ричардсону его слова понравились и в тот же день он отказался от сделки.
Месяц спустя начался процесс над Ричардсоном. Уильямс стоял на ступенях здания суда с огромным плакатом «БЕЗ БОРЬБЫ НИЧЕГО НЕ ДОБЬЕШЬСЯ». Ниже была нарисована карикатура, на которой великан с надписью «Система правосудия» замахивался плетью на испуганную толпу людей. Уильямс раздавал листовки, в которых убийства Джулии и Робин именовались «Загадочным происшествием на мосту Чейн-оф-Рокс». Кишевший опечатками текст гласил:
Суд над Антонио Ричардсоном, как и многие подобные ему, является политическим, и нормы доказательного права не имеют к нему никакого отношения. На присяжных оказывают давление, факты по делу не публикуются в прессе и не транслируются по телевизору, чтобы утаить от общественности правду.
Антонио Ричардсон, последний из обвиняемых, отчаянно сопротивляется бутафорскому суду, подстроенному правящим классом с целью скрыть истину и осудить юношей из рабочих семей, из которых трое – афроамериканцы и лишь один – белый.
Они все невиновны… Томас Камминс, двоюродный брат исчезнувших девушек, не умеет ходить по воде. Он не мог пережить падение с высоты 70–90 футов, провести полчаса в воде при температуре 12 градусов и никак не пострадать.
Эти листовки ощутимо повлияли на атмосферу в зале суда. Все, кто знал Джулию и Робин, негодовали. Том, у которого к этому времени успел выработаться иммунитет к подобным вещам, лишь презрительно фыркнул. Он знал, что если кто и олицетворял идеалы «рабочего класса», то это они с Джулией и Робин, а заявления идиотов вроде Боба Уильямса его не волновали.
Утром в понедельник 22 марта Том вновь сидел в той же комнате для свидетелей, постепенно заполнял окурками все ту же пластмассовую пепельницу и болтал с владельцем того самого злополучного фонарика, Роном Уайтхорном. Пока давала показания дочь Рона, Стефани, ее отец говорил Тому, как он рад тому, что это последний суд и его дочери больше не придется выступать ни в каком суде. Но тут дверь открылась, и пристав ввел в комнату трясущуюся Стефани Уайтхорн.
Пристав вышел из комнаты, а Стефани наклонилась к отцу и что-то прошептала ему на ухо. Том отвернулся и глубоко затянулся – девушка явно была чем-то встревожена, и он не собирался подслушивать. Однако не услышать вопль Рона было невозможно.
– Убью ублюдка! – заорал он.
Том оглянулся и увидел перекошенное от ярости лицо Рона Уайтхорна. Тот схватил еще больше испугавшуюся Стефани и крепко прижал к себе.
– Все будет хорошо, солнышко, – сказал он уже гораздо тише. – Не волнуйся, я никому не дам тебя в обиду. Разберемся.
Стефани кивнула и засопела в плечо отца.
– Позови пристава, будь добр, – попросил Рон Тома.
Минуту спустя, когда Том вернулся в комнату с приставом, Стефани уже не так дрожала, хотя явно нервничала.
– Что случилось? – спросил пристав.
– Этот негодяй посмел прямо в зале суда угрожать моей дочери, – ответил Рон.
Пристав перевел взгляд на Стефани.
– Что случилось?
– Он одними губами сказал мне: «Я до тебя доберусь», – сообщила она.
– Пойду приведу прокурора, – ответил пристав.
После сурового предупреждения судьи по поводу этого инцидента других происшествий во время заседания не было. Этот процесс оказался самым коротким из всех – опрос свидетелей длился всего три дня. В четверг 25 марта 1993 года, меньше чем за две недели до второй годовщины смерти Джулии и Робин, последнему из нападавших был вынесен приговор. Антонио Ричардсон отправился в тюремную камеру для смертников, где его уже ждали Клемонс и Грей.
Глава пятнадцатая
Том не особенно надеялся, что после суда его жизнь вернется в нормальное русло. Ничего нормального для него теперь не существовало. С 1991 года он посещал замечательного психолога, которая специализировалась на реабилитации выживших жертв насильственных преступлений и членов их семей. Очень скоро Том проникся к ней доверием и старался прислушиваться к ее мудрым советам. Она горячо поддержала его идею вернуться к учебе. На следующий год Том подал заявление на юридический факультет Университета Мэриленда по специальности «Уголовное право». Он хотел стать вторым Нельсом Моссом, решив, что Джулия это одобрила бы.
В начале апреля 1995-го, спустя четыре года после убийства Джулии и Робин, Том подал против администрации Сент-Луиса иск с неопределенной ценой, обвиняя полицию в давлении на него с целью добиться признательных показаний. Свидетелем по делу он собирался привлечь Нельса Мосса. Представители власти предпочли не доводить дело до суда. Этот исход, как и смертные приговоры, вынесенные нападавшим, не слишком удовлетворил Тома, который рассматривал достигнутое соглашение как попытку откупиться от него кровавыми деньгами. Но, кроме денег, он получил нечто более важное, подружившись с адвокатами Питом Бастианом и Фрэнком Карлсоном.
Том познакомился с обоими еще в 1992 году, когда сидел взаперти в отеле «Друри», пока шел процесс над Марлином Греем. Он даже себе стеснялся признаться, до чего ему нравилось их общество. Пит и Фрэнк не только стали для него глотком кислорода в те бесконечно тянувшиеся дни в душном гостиничном номере – они, услышав его историю, сразу поняли, через что ему пришлось пройти. В прессе Тома ни разу не назвали «жертвой», о чем он, впрочем, не сильно сожалел. Зато Пит и Фрэнк считали его не просто жертвой, а человеком, сумевшим выжить в настоящей катастрофе.
– Том, перестань себя корить, – сказал ему
