до Прихода в этот мир Иисуса Христа?
— Но зачем? Это только испортит роман, который и без того хорош! Это я заявляю вам, как профессионал. Удивляюсь, и почему его до сих пор не переиздали у нас и тем более за границей?
— А потому что меня не могли найти!
— Как это? — не поняла Лидия.
— Так я ведь в монастыре был. А до этого предлагали, и не раз. И издать, и жить, например, в Греции или на Кипре.
— И вы — отказались?!
— Категорически. У меня уже были другие интересы и цели.
— Не понимаю… Что вас, писателя, который мог стать известным на весь мир романистом, может связывать с грубыми, малообразованными монахами?
Александр посмотрел на Лидию и спросил:
— А вы хоть раз разговаривали хотя бы с одним монахом? Желательно опытным, а еще лучше — старцем?
— Еще чего не хватало!
— Ну, а об истории монастырей читали?
— Зачем?
— А затем, — строго посмотрел на нее Александр, — что — как можно так строго судить о том, чего вы не знаете? Например, о том, какое значение имеет монашество для всех остальных живущих в миру людей! Не зря же наши предки говаривали — двое монахов молятся, а миллионы едят хлеб. То есть, по монашеским молитвам Господь помогает земледельцам выращивать хлеб, а ремесленникам делать все потребное нам для жизни. Прекращает войны и останавливает стихийные бедствия. Ограждает людей от бед… И вообще, к вашему сведению, монастыри испокон веков были хранителями культуры!
— Какой культуры? Какой культуры?! — возмутилась сестра Веры.
И споры о Боге и вере возобновились с новой силой.
Александр смотрел на споривших людей, на яростно поддерживавшую сторону противников Бога Лидию, видел, что многое она делает исключительно по незнанию, и думал только одно: как же прав отец Игорь! Теперь, действительно, подняв из руин соборы и церкви, нужно начинать срочно восстанавливать храмы человеческих душ! Но как… как даже он не может понять, насколько важно скорее издавать книги, которые бы на понятном и доступном языке многое бы объяснили тем, кто читает художественную литературу или смотрит поставленные по ней кинофильмы, но пока сам не ходит в храм и не думает или просто не знает о Главном?!
6
После поминок, когда все, за исключением Лидии и ее подруг, разошлись, Александр устало побрел в маленькую комнату Веры.
Вместо рыжего кота, которого в самый разгар споров незаметно унес Алеша, за ним направилась… сестра Веры.
— Спасибо вам за все, что вы сделали! — остановившись на пороге, явно сдержанным голосом сказала она.
— Да ладно!.. — желая только одного: поскорей лечь и — спать… спать… — ответил ей Александр и, видя, что та продолжает вопросительно смотреть на него, привычно сказал: — Во славу Божию!
— Ну, Божью — не Божью, а вы действительно очень помогли мне.
Она немного помолчала и, видно, не собираясь выходить из комнаты Веры, достала из сумочки кошелек.
— Я понимаю, что все это стоило немалых денег. Сколько я вам должна?
— Да ничего вы мне не должны… — отмахнулся Александр, но сестра Веры не думала отставать от него:
— И все же, мне нужна точность: сколько вы потратили на организацию похорон и поминки?
— Нисколько, — повторил Александр. — Я ведь уже говорил: все это оформлено, сделано и куплено, даже венки от вас — на деньги Веры!
— То есть, я вам ничего не должна? — с какой-то нехорошей улыбкой уточнила сестра Веры.
— Нет.
— Вот и отлично, — с удовлетворением кивнула она и, больше не сдерживаясь, показала пальцем на дверь. — А теперь — вон!
— Что? — не понял Александр.
— Я сказала — вон! Вон! Вон! — закричала сестра Веры и топнула ногой. — И чтобы духу вашего больше здесь не было!
За окном — завывал ветер. Бил в стекло частый и крупный дождь…
— Лида, Лида! — бросились подруги к, казалось, совсем обезумевшей сестре Веры. — Возьми себя в руки! Одумайся, ты не права! Подумай: мы все предали, бросили ее. По сути, оставили одну — умирать! А они до последнего были с ней и помогали. Если ты, и правда, выгонишь его, то мы больше тебе не подруги!
Лидия посмотрела на них, на остановившегося на полпути к своей сумке Александра и решила:
— Ладно, уговорили… но только чтоб на одну ночь!
Глава вторая
1
Лидия, судя по объявлению в городской газете и тому, что по вечерам в квартире Веры зажигался свет, благополучно сдала ее и уехала.
Отец Никон среди своих духовных чад нашел для Александра комнату. Правда, как сообщая об этом, извинился он — опять у тяжело больной, полностью парализованной женщины.
«Видать, такой уж у тебя крест в этом городе!» — развел он руками и протянул ключ.
И вновь рядом с Александром были знакомые сестры милосердия.
Снова пахло лекарствами и болезнью.
Не хватало только Веры.
Ему никак не верилось в то, что ее больше нет. И только маленькая икона «Всех скорбящих Радость», которую он каждый раз, входя в храм и ставя свечку о упокоении новопреставленной Веры, своих родителей и всех усопших сродников, видел стоящей на каноне, подтверждала, что все случившееся было на самом деле.
Из храма Александр направлялся в домик и, позавтракав, принимался за работу над газетой. Только теперь он готовил уже ее будущие номера…
Булат после того случая так и не появлялся. Позвонив на следующий день, он сказал, что сильно простыл и ушел на больничный. Судя по хриплому голосу и кашлю, на этот раз он действительно говорил правду.
Светлана — та вообще подала заявление об увольнении и, даже не дожидаясь резолюции начальства, перестала приходить в редакцию. На всех автобусных остановках и в городском транспорте появились ее большие портреты. Молодежь смотрела на них с восторгом. Александр — с грустью, вспоминая слова Христа, что толку-то, если человек приобретет весь мир, а душе своей повредит. Такая возможность была у нее! Вот Вера — та, едва узнав слово Истины, сразу пошла к Богу. А эта, наоборот — от Него, и страшно даже сказать, к кому…
Когда положение с выходом первого номера стало безысходным, как частенько бывает в подобных случаях, Господь, до конца испытав терпение верящих в Него людей, резко изменил ситуацию.
На девятый день после смерти Веры, в редакцию неожиданно пришел директор коммерческой фирмы. За ним с огромным ящиком втиснулись трое парней.
— Что это? — не понял Александр, когда они водрузили его на стол.
— Компьютер! — с гордостью объяснил бизнесмен. — Причем самый мощный, какой только можно было найти в Москве!
