луже крови.
После демобилизации Леонид год крутил «баранку» на автопредприятии. Потом по направлению Донецкого бюро обкома партии был назначен замполитом в особый дивизион (сейчас такие подразделения называются ОМОНом). С этого и начались для него милицейские будни…
Случайно открылся ему и Север. Леонид приехал к другу в Тазовский район Ямало-Ненецкого округа. Был расцвет лета, больше походивший на раннюю весну. Дум о трудоустройстве в здешних краях не было. На «земле» была хорошая работа. Но судьба свела Леонида с его будущим начальником, и тот уговорил его бросить насиженные места. Перевод проходил тяжело и растянулся на целый год. Время внесло свои коррективы: должность заместителя начальника милиции, на которую переводился Леонид, уже была занята. Пришлось работать старшим участковым…
Через несколько лет Леонид приказом начальника УВД Тюменской области был назначен начальником вновь созданного отдела внутренних дел небольшого северного города Муравленко.
Работали сутками. Каждый сам обставлял свой кабинет, шел на поклон к руководителям предприятий – в милиции был большой дефицит оргтехники (имелся всего один компьютер), не хватало телефонов да и всего остального.
Как-то нефтяники получили новые машины. И не просто машины, а «Мицубиси». Их распределили быстро. Милиция осталась с носом, но хотя бы попытаться отхватить «Мицубиси» стоило. Вечером Леонид нанес визит начальнику нефтегазодобывающего управления Кошелеву. Он в то время был царь и бог – снабжал город всем необходимым. Леонид попросил:
– Дайте хоть одну машину для милиции.
– Ладно, одна на складе имеется. Завтра заберете, – только чтобы отвязаться от очередного просителя, пообещал Кошелев.
Но Леонид, как человек опытный, знал, что значит «завтра». Впереди целая ночь, и Кошелев может передумать. Поэтому сразу после разговора поехал на склад, нашел начальника и донес до него, что «дал Кошелев добро, надо срочно забрать машину». Подняли сторожей, разогнали собак и выехали. На следующий день «Мицубиси» уже стояла в ГОВД, оборудованная мигалками. Кошелев наутро действительно передумал, но было уже поздно…
В начале 90-х, на волне демократии в городе стали образовываться преступные группировки. Как-то ночью на пустыре промзоны между бандитами завязалась перестрелка. Тогда восемь милиционеров, среди которых был и Леонид, задержали около 30 преступников. Были изъяты автоматы, обрезы, гранаты. Многие из бандитов, побросав оружие на землю, сказали, что оно тут и валялось, а чье – они не знают. Ранен был только один преступник…
В День милиции 10 ноября 1992 года в ГОВД поступило сообщение, что в районе нынешнего парка, возле лыжной базы, раздается стрельба. Сотрудники милиции, в числе которых был и Леонид, окружили место пальбы, насколько это было возможно при их малом числе. Начали подходить. И тут по ним открыли прицельный огонь. Пули, пролетавшие рядом, рождали ощущения не из приятных. При аресте двум стрелявшим несовершеннолетним пацанам изрядно досталось. Впоследствии выяснилось, что они пристреливали оружие, готовясь к грабежам.
Вечером того же дня в дежурную часть поступило сообщение, что в одном из домов на пятом этаже идет страшнейшая драка. Леонид с группой срочно выехал туда. Поднялись. Из-за двери доносились глухие удары, треск ломающейся мебели, крики. Леонид плечом высадил дверь, и оперативная группа ворвалась в квартиру. Дрались двое, стены и пол были в крови. Одного драчуна участковые сразу схватили и прижали к полу. Другой пробежал через зал, выбил окно, сгруппировался и рыбкой выпрыгнул наружу… Снега было еще мало, внизу – металлические гаражи. Леонид подбежал к окну и сквозь дыру в стекле увидел «рыбку», неподвижно лежащую на земле.
– Все, трупак, – сказал он.
Но один из участковых быстро спустился вниз на всякий случай, чтобы, если пострадавший еще дышит, доставить его в больницу. Через некоторое время он вернулся, тяжело дыша, и доложил:
– Вы знаете, еле его связали.
Прыгун всего лишь повредил ключицу. Он оказался бывшим афганцем-десантником. Выучка его и выручила. Даже более того: после такого прыжка прошли боли в голове, которые его мучили с Афганистана. А прыгнул он по забывчивости. Начал пьянствовать дома, в квартире на первом этаже. Когда выпил все свои запасы, то поднялся к другу на пятый этаж. Там между собой немного повздорили. Когда в квартиру ворвалась милиция, он уже забыл, где находится, решил, что дома, вот и «пульнул»....
Леонид ушел из милиции. Работает главой администрации поселка Ханымей на Ямале. Он еще в юности мечтал стать председателем колхоза. И хотя судьба дала эвон какой крюк, но Леонид о прошлом не сожалеет да и в Донецкую область переезжать не думает. Когда случается отпуск, приезжает, встречается с друзьями молодости, посещает дорогие сердцу места, поселок Удачный, где он родился. И чувствует себя просто великолепно… где-то месяц. А потом его начинает тянуть домой. Не в край, где родился, а в дом среди лесов, озер и болот. Видимо, не зря говорят, что тот, кто прожил на Севере более трех лет, останется там навсегда. Что-то держит здесь людей. Не отпускает. И это что-то – чувство малой родины. Родины, которую здесь постепенно обретают все.
Август 1999
Случай из врачебной практики
«Необходимо, чтобы врач сохранял руки чистыми, а совесть – незапятнанной»
Гиппократ
Первые предвестники восхода скупого северного солнца только-только начинали разгонять непроглядную тьму, когда вахтовый автобус, наконец, достиг административного центра нефтяного месторождения. Привычные, но в тоже время надоедливо-долгие два часа пути от города к месту работы остались позади. Николай, начальник и единственный врач медпункта месторождения, еще не совсем придя в себя от поездки, вышел из теплого салона и сразу окунулся в перехватывающую дыхание морозную атмосферу таежной зимы. Было около сорока градусов холода. Он по привычке взглянул на часы. Почти восемь утра.
Еще не открыв дверь медпункта, он знал, с каким нетерпением его ждут дежурившие этой ночью фельдшера. После ночи дежурства им, безусловно, хотелось быстрее добраться домой. И Николай не стал испытывать терпение своих коллег. Он направился прямо в медпункт. Быстро прозвучали слова «здравствуй» и «пока», и Николай остался в полном одиночестве на целый день, потому как фельдшер, работавший с ним в одну смену, ушел в отгул.
«Только бы ничего сегодня не произошло, – подумалось ему. – По крайней мере, ничего серьезного. Погода– то нелетная…» И тут в его кабинет ворвался окруженный облаком ноябрьской стужи, запыхавшийся человек. Одет неизвестный был по погоде и, если бы не сорокаградусный мороз, то Николай принял бы его за одного из тех рыбаков, которые промышляют в здешних местах. Унты, ватные штаны, мощная шуба и
