— Ну и мотайся себе, — наконец не выдержал отец. — А жена будет ждать тебя дома и растить детей. Твоих визитов как раз хватит для того, чтобы заделать ей ребёнка, а дальше мы уже с внуком разберёмся… — сказал он своё веское слово. — Или ты разучился быть мужчиной? Не разочаровывай меня, — и положил трубку.
А Тимур психанул и снова потянулся к бутылке, но удержался, громыхнул её об стену. Они с Ленкой как раз были в двухместном номере отеля и отдыхали после турнира, и она, услышав шум, тут же прибежала из ванной.
— Что случилось? — спросила обеспокоенно и принялась собирать осколки.
Чертыхнувшись, Тимур отобрал у неё осколки и сам всё собрал, а она протёрла пол. Их комната пахла алкоголем, и они, открыв окно, вышли на балкон.
— Отец снова докучает свадьбой? — Лена понимающе положила ладошку на руку Тимура. — Мой тоже… Говорит, хватит телом светить, пора о семье подумать.
От сочувственного взгляда партнёрши Тимуру стало совсем плохо. В тот день, когда напился после известий о замужестве Виолы, он, будучи почти в бессознанке, сболтнул ей не только о выпускной ночи, но и о своём мужском бессилии. И Ленка, что б её, ни разу его не упрекнула, не рассмеялась и не укорила даже в пылу ссоры. От этого почему-то было ещё тоскливее.
— Слушай, может, мне просто нанять какую-нибудь девушку, чтобы притворилась моей женой? — брякнул он сдуру.
Ленка тут же изменилась в лице.
— Тимур, я всё не знала, как тебе сказать… — её хватка усилилась. — В общем, я поняла, почему у меня никак не получалось завести парня… Я… мне девушки нравятся, — и потупилась. — Когда я встретила Стэйси… Короче, она для меня больше чем подруга.
Стэйси — это одна из девушек, с которой они познакомились, когда были в Америке в летнем танцевальном лагере. Высокая и достаточно мускулистая, она и партнёра имела себе под стать, и Тимур тогда подумал о ней, что это не женщина, а мужик в юбке, но никак не ожидал, что почти угадал и его мысли воплотятся в реальность.
— Так ты из-за неё решила взять заморский псевдоним? — догадался он.
— Можно сказать и так… Но папа… он всё твердит о замужестве, — Дорохова продолжала гипнотизировать взглядом пол. — Говорит, хватит по миру мотаться. А ты… у тебя ведь похожая ситуация. Так, может, мы поможем друг другу? Тогда родители от нас отстанут…
— А как же дети? — спросил Тим, а потом ответил сам себе. — Ну да, точно… Сейчас усыновить ребёнка проще простого, если есть достойное жильё и доход.
С каждой секундой предложение партнёрши нравилось ему всё больше. Жениться на девушке, у которой были тайные отношения с другой девушкой, — это было единственно верное решение в его случае. Ещё никогда фиктивный брак не казался ему настолько идеальным выходом. На том и порешили, обрадовав свои семьи, что наконец-то дозрели до того, чтобы партнёрство на паркете продолжить и в жизни. Казалось, родители обоих только того и ждали, поэтому чинить препятствий никто не стал и свадьба с подачи отца Ленки была не просто богатая, а роскошная.
Они с Хеленой уже давно были друзьями по паркету, а теперь стали ещё и друзьями по жизни и, можно сказать, по несчастью. Только она знала о его недуге, только он знал о её предпочтениях. Идеальные союзники. У каждого своя комната, своё личное пространство. Никто не лез в жизнь другого, никто не ограничивал свободу партнёра.
Таким нехитрым способом они помогли друг другу, избавились от давления семей, требовавших остепениться и заключить брак, а что касается детей… Тут Тимур принял удар на себя и сказал, что бесплоден. В его понимании это было менее унизительно, чем хроническая импотенция. В таком бы он отцу никогда не признался.
— Сын, что ты такое говоришь?! — отец побелел. — Да в нашем роду такая плодовитость…
— Врачи говорят, что ещё есть надежда, всё из-за слишком больших нагрузок, — нашёлся Тим. — Но карьера для меня сейчас на первом месте, поэтому я решил усыновить малыша. Разве так уж мало ребятишек, нуждающихся в семье и опеке?!
— Усыновить?! — брови родителя взлетели вверх. — Да как я в лицо своим братьям посмотрю, если у моего сына…
— Совсем не обязательно распространяться, что это не наш малыш. Поедем с Ленкой за бугор, оформим там усыновление, а вернёмся уже с ребёнком. У тебя официально появится внук, а дальше жизнь покажет… — продолжал увещевать Тимур. — Переведёмся на заочку, вклинимся между самыми важными турнирами, остальные пропустим, никто особо и внимания не обратит: сейчас мы можем выбирать, где участвовать, а где нет. Да и Лене не нужно будет восстанавливаться после родов, так что нам не придётся сбавлять темп…
Ещё никогда Тимур не был столь красноречивым, всё для того, чтобы отец не докопался до правды и не узнал, что его сын и мужчиной-то называется с большой натяжкой. И Гаджиев-старший таки внял доводам и дал добро на усыновление, а ещё пообещал поговорить с матерью. Ладно другие члены семьи, но обманывать родителей и выдавать чужого ребёнка на их внука Тим не мог, поэтому у него камень с души свалился, когда отец уступил.
Недостатка в брошенных детях не было ни на родине, ни за границей. Одним из таких крох, которым очень нужны были мама и папа, оказался маленький Мурат. Люди не слишком желали брать себе отказного «полукровку», как некоторые его называли (дитя эмигрантки с Кавказа и американца), но для семьи Гаджиевых именно этот ребёнок с ярко выраженными кавказскими чертами оказался идеальным вариантом.
Удивительно, но, впервые взяв на руки малютку Мурата, Тимур действительно почувствовал себя отцом. Так бережно и трепетно он ещё никогда ни к кому не прикасался. Этот маленький человечек, доверчиво лежавший в его руках, затронул внутри что-то глубинное.
— Мой сын… — пробормотал он, глядя в раскрывшиеся почти бездонные чёрные глаза.
Это была любовь с первого осмысленного взгляда, с первого прикосновения. И малыш, будто почувствовав волну отцовского тепла, крепко сжал указательный палец Тима, которым тот поправлял ему волосики. Лена просто стояла рядом и смотрела на эту картину, да и в дальнейшем предпочитала не особо вмешиваться, словно чувствуя себя лишней. Другими словами, Мурат рос папиным мальчиком, даже не бабушкиным и не дедушкиным, а именно папиным.
Но если с браком и отцовством вопрос решился, то личная жизнь так и оставалась на отметке «стоп». Продолжая чувствовать себя ущербным, Тимур становился всё агрессивнее, особенно с другими партнёрами, словно компенсируя этим свой недостаток. Если надо, пёр по головам, выгрызал своё место под солнцем. Карьера стала смыслом жизни, возможностью самореализоваться. Тим зарабатывал себе имя и мотался по миру, стараясь не думать ни о прошлом, ни о собственном изъяне.
Вот только каждую осень его охватывала неконтролируемая тоска. Осенью особо остро чувствуется одиночество, особенно когда ты рядом с кем-то, но в то же время один. В такие моменты спасали фотографии, множество фотографий Виолы. Просто смотреть на них и пытаться представить, что у них с Виолеттой всё сложилось… Как бы это было? Что бы он сейчас чувствовал? С кем бы проводил осенние дни?
