Ванесса — та самая брюнетка с огромным бюстом и замашками собственницы, которую я видела по телевизору.
Богатая изнеженная дочь нового Генерального прокурора.
Модель.
Да, в ее интересе я не сомневалась. Но были и другие! И их было — много, слишком много!
Выть хотелось, как только представляла себе, как он касается другой губами, как притягивает к своей груди! Глаза как будто кислотой выжигало, как только представляла себе эти картинки.
Да даже, если не всерьез, даже если он со шлюхой какой-то одноразовой, — горло все равно сжимало спазмом. Кажется, я просто задохнусь. Дышать не смогу, если увижу его с другой.
А ведь Артур, — мужчина.
И его сексуальная ненасытность мне известна, как никому!
Разве мог он быть один все это время?
Вокруг меня были пустые, бледные лица.
Пустая, неживая жизнь, в которой все — ни о чем.
И только ради одного билось сердце.
Ради воспоминаний, в которых эта жизнь была живой, била ключом. В которой мы были вместе и собирались прожить жизнь, не разнимая рук.
«Дороже жизни» — гравировка на колье, которое в день свадьбы подарил мне муж.
Странно, я ни дня, по сути, не была женой Артуру, но именно так его теперь для себе и называла.
Нет, не дороже жизни. Нет. Ты для меня — и есть сама жизнь. Без которой я — просто оболочка.
Я ездила к его квартире и даже к загородному дому.
Часами бродила вокруг, как бездомная собачонка, надеясь, что он все-таки появится.
Но — нет.
Его не было.
Нигде.
Только раз показалось, будто взляд ео на себе чувствую, — и током прострелило — всю, насквозь. Выбежала под ливень из студенческой кафешки, — но никого… Да и откуда ему здесь взяться?
И все равно, — будто безумная металась, искала ео под ледяным дождем, пока сама вся не закоченела.
Показалось. Нет его. Нет! Не пришел и не ищет.
И с каждым днем без него из меня будто по капле вытекала сама эта жизнь.
Так не бывает. Да. Не бывает.
Мы любили, как не бывает, — и теперь, я, кажется, просто без него умру, зачахнув. Отец уже и по врачам меня таскает, — вечная слабость превращает меня в привидение.
— Где же ты? — шепчу в темноту, в который раз уезжая от его пустого дома ни с чем. — Где???!!!
Глава 23. Тигр
Тигр.
— Да…. Неслабый дворец вы отгрохали на моей земле, не слабый… — Маниз, как всегда, с притворной расслабленностью, развалился в кресле, потягивая свой виски. — А я-то думал, не потянете… Н-да… Самому нужно было такое что-то построить. А то теперь — что получается? Остров — Маниза, земли — тоже Маниза, а вот самый крутой отель, — нет, не Маниза, а чей-то чужой…
— Твоя земля, — твои двадцать процентов, — усмехается Морок, отхлебывая виски. Знаем мы, к чему разговор этот затеян. Побурчит сейчас, а потом предложит выкупить за две копейки, потому что его земля, а мы себе — еще построим, он нам даже кусок земли побольше на это даст.
— Зачем тебе эта головомойка, Маниз? — так же усмехаюсь. Мы с Мороком уж точно своего не выпустим из хватки. — Этим же всем заниматься нужно. Документы, налоговая, реклама, туристы… А так, — сидишь себе, вискарь попиваешь, блядями любуешься, — и бабло само к тебе приходит. Прямо сюда. Даже от кресла подниматься не надо. Поверь, — я бы именно так и выбрал, будь это моя земля…
Острый взгляд Маниза перекидывается с меня на Морока и снова становится, как у полуспящей змеи.
Ему дважды говорить не надо.
Понял уже, — проблем, которые мы ему устроим, если не согласится, будет гораздо больше, чем возни с отелем.
— Лааадно, — лениво тянет, взвесив все за и против. — Выпьем за ваш успех! Вы мне нравитесь, — и уж лучше так, чем другой кто-то на моей земле.
Это — да. Теперь и безопасность острова ложится практически на наши плечи. Но нам — не в тягость. Нам пока без адреналина — вообще никак.
— А новость слышали? — Маниз усмехается, прикрывая веки, как будто там ему показывают эротическое кино. — Как Альбиноса жизнь-то опустила?
Да, затаиться нам пришлось после той бойни надолго. Так что пришлось отложить беседу по душам. Но человека мы с Мороком своего к нему пристроили. Копает понемножку. Так копает, чтобы большим взрывом потом Альбинос полыхнул. Мы его красиво размазывать будем. По всем статьям, со всех сторон потихоньку обложим. А после рванем.
— И как же?
— Ооооо, такого хрен кто-то сплетет, как сама судьба в жопу клюнет! Альбинос-то бесплодным оказался, а? Детки-то все его, которых так трепетно пригрел — нагулянные! Охренеть просто — все бабы ему, оказывается, изменяли! Все до одной! Я бы, блядь, свихнулся от такой радости!
— Откуда знаешь? — стакан со звоном лопается в моей руке. — Что, ДНК-тест он делал? И с каких херов вдруг?
Хрен знает, может, это еще и не точно… Но, блядь… Очень и очень опасно!
— ДНК — тест, — это хорошо, — тянет Маниз. — Это мудро… Может, и мне сделать, — а то Арей мой что-то совсем не в меня, в блядь какую-то… Не узнаю родную кровь.
— Маниз!
— Да чет здоровье у него пошатнулось. Пошел анализы все сделать. А там… Свинкой он, оказывается, еще в детстве переболел. Так что детей не мог иметь никак. Вы, парни, тоже бы проверились, чтобы потом такого, блядь, сюрприза оплеухой не поиметь… Да….
— Что, сам тебе сказал? — Морок усмехается, а я злюсь. Блядь, — знает же про Свету, так чего тянет, как кота за яйца?
— Неееет, конечно, дорогой. Кто ж такое про себя сам скажет, м? Люди у меня везде свои просто. Говорю же вам, — везде надо иметь своих людей. Все про врага и про как бы друга знать надо. Даже цвет его утренней мочи, если есть возможность… А у меня есть… Да…
— И что Альбинос? — блядь, еле сдерживаюсь, тобы не схватить его за горло и не встряхнуть об стену.
— А что Альбинос? Лютует, конечно. А ты что, дорогой, думал? Что он танцевать от счастья будет, а, Тигр?
Твою мать!
— Сынка своего, — ну, которого первым сыном считал, Гришку Берега, — так сразу же вечером и порешил.
— Когда? — блядь, я кажется, сейчас еще и стол проломлю, так крепко вжался.
— Вчера он узнал. Вчера вечером. С остальными пока — не знаю. Но так просто, как Гришке уже не обойдется. На ком ему теперь еще отыграться за матерей-блядей, как не на них?
Твою ж мать!
Да, блядь, я представляю, как Альбинос отыгрываться будет! Особенно, после того, как в себя, — пусть хоть на чуточку, — а все же их пустил!
