Все были, как и Старыгин, одеты в длинные черные плащи, икапюшоны скрывали лица присутствующих. И во всех фигурах, в том, как напряженноони держались, как медленно перемещались по залу, повернувшись в одну и ту жесторону, чувствовалось нетерпеливое и вместе с тем настороженное ожидание. Всеприсутствующие чего-то ждали, и в то же время чего-то страшились.
Старыгин медленно двинулся вперед, стараясь ни с кем несближаться, старательно обходя облаченные в длинные плащи фигуры.
Там, в дальнем конце зала, под витражом, изображающимдревнее чудовище, стояло что-то вроде алтаря, на котором виднелась огромнаякнига в черном кожаном переплете. Возле алтаря на каменных плитах тусклосветилась жаровня из кованой меди, и над ней курился голубоватый дымок,медленно расползаясь по залу. Позади алтаря, возле самой стены, стоялгромоздкий саркофаг из черного камня.
Двигаясь к алтарю, Дмитрий Алексеевич случайно бросил взглядна стену и разглядел покрывавшую ее каменную резьбу.
Он никогда не видел ничего подобного. Вся стена была покрытапереплетающимися, извивающимися чудовищами — василиски, амфисбены, мантикоры идругие адские создания сражались между собой, совокуплялись, пожирали другдруга, перетекали одно в другое, превращались в новых, еще более чудовищныхмонстров. Вот василиск с чудовищным хвостом амфисбены, вот другой — сдвенадцатью когтистыми лапами, а у этого выросли за спиной кожистые крыльялетучей мыши…
Старыгин вздрогнул и отвернулся от стены, пораженный ивзволнованный страшной фантазией древнего мастера.
Неожиданно в высоте, над головами присутствующих, раздалсядолгий, протяжный, тоскливый звук, напоминающий колокольный звон, но чем-тонеуловимо от него отличающийся. Этому звуку ответили хриплые голоса труб.
Все присутствующие затихли и замерли, дружно повернувшись всторону алтаря.
На возвышении за алтарем появился еще один человек. Так же,как остальные, он был одет в длинный черный плащ с капюшоном, закрывающим лицо,но в его фигуре, в его осанке чувствовались уверенность и сила.
Старыгин понял, что это — тот же самый человек, которого онвидел в Риме, в святилище под катакомбами святой Присциллы, тот, кого Азраилназывал Повелителем.
Звуки труб смолкли, и Повелитель поднял руку, как бы требуявнимания. Впрочем, это было совершенно излишне, все взоры и так были прикованык нему, все присутствующие и так внимательно ловили каждое его слово.
И тогда он запел.
Старыгин внутренне был готов к тому, что произойдет, потомучто помнил сцену в катакомбах, но все равно та странная песня, что зазвучала вкаменных стенах святилища, невольно захватила его. Напоминающая католическийхорал, но несравненно более древняя и мрачная, эта песня наполнила еготоскливым предчувствием чего-то ужасного и неминуемого и вместе с тем вызвалажелание присоединиться к мрачному хору, стать одним из посвященных, слиться сними… Казалось, что стены расступились, вокруг раскинулась безграничная степь,по которой бежали люди с пылающими дымными факелами, то ли кого-то преследуя,то ли от кого-то убегая, и Старыгин был одним из них…
Он почувствовал опьянение от этого бега, его головакружилась, казалось, еще немного, и он утратит самого себя, утратит собственное"я", сольется со своими попутчиками, со своей стаей…
Он встряхнул головой, сбросив жуткое наваждение, иогляделся. Все окружавшие его люди были захвачены пением, они раскачивались втакт мелодии, у некоторых упали капюшоны и стали видны лица — мужские иженские, старые и молодые, но одинаково опустошенные, с полузакрытыми глазами…
Старыгин повернулся к алтарю и увидел Повелителя. Он один непел; начав эту древнюю песню и убедившись, что все присутствующие подхватили ееи подпали под ее власть, он замолчал и теперь медленно обводил зал взглядом,как бы проверяя свою паству. Вот он повернулся в сторону Дмитрия Алексеевича.Лица его по-прежнему не было видно, но из темноты, скрывающейся под капюшоном,блеснули яркие, внимательные, все замечающие глаза. Старыгин приоткрыл рот,делая вид, что подпевает своим соседям, и всей своей фигурой изобразилопьянение древней музыкой. Тем не менее внимательный взгляд Повелителяподозрительно задержался на нем, и только через бесконечно долгую секундупереместился дальше.
Оглядев свою паству, Повелитель отступил в сторону и бросилна тускло рдевшую рядом с алтарем жаровню несколько крупных красноватых зерен.Струящийся над жаровней сизый дым стал гуще. Старыгин почувствовал егосладковатый, дурманящий аромат и невольно задержал дыхание.
Пение прекратилось так же неожиданно, как и началось.Несколько секунд в зале царила напряженная, гнетущая тишина, затем людизашевелились, как бы оживая или просыпаясь после тяжелого, мучительного сна,полного кошмаров.
И тогда, не давая им опомниться, Повелитель заговорил.
— Братья! Вы верно и преданно служили мне. Нет, не мне —вы служили нашему общему Повелителю, более древнему, чем сама Земля. Вашеслужение не пропадет напрасно, каждому из вас воздается сторицей. Как былопредсказано, вы будете равны богам. Безграничная власть, бесконечная жизнь,полная невиданных радостей и наслаждений, — вот что ждет вас. Остальныеже, те, кто молился своим слепым богам или жил, закрыв глаза и не задумываясь озавтрашнем дне, — они будут ввергнуты в пучину ада! — И Повелительпоказал на стены зала, покрытые чудовищной резьбой.
По рядам прокатился одобрительный гул.
Выждав, когда все затихнут, повелитель снова поднял руку ипродолжил:
— Я не раз повторял вам эти слова, и вы вправеспросить: когда же? Нам надоело ждать!
Ряды слушателей задвигались, раздались голоса:
— Нет, мы готовы ждать! Мы верим тебе, Повелитель!
Человек перед алтарем взмахнул рукой, как опытный дирижер, итут же снова наступила тишина.
— Да, ожидание было слишком долгим. Тысячу лет верныеслужители Великой Силы ждали, когда наступит это мгновение. Многие поколенияпреданно несли свою службу и сходили в могилу, так и не дождавшись, так и неполучив воздаяния. Но вам повезло несравненно больше, потому что великий мигнаконец настал! В наших руках все три святыни:
Образ, Кровь и Ключ!
По рядам прокатился глубокий, взволнованный вздох. Всезастыли в немом ожидании.
Старыгин сжал руки и невольно вскрикнул: неужели онизахватили Машу и сейчас произойдет что-то страшное, что-то непоправимое?
К счастью, никто не обратил на это крик внимания: все былислишком захвачены тем, что происходило перед алтарем. Кроме того, его крикмогли принять за проявление радости в преддверии давно ожидаемого чуда.
Повелитель повернулся и широко взмахнул рукой.
Этот человек был настоящим мастером театральных эффектов.
