Егор подумал, не оскорбиться ли ему, но понял, что на самом деле не испытывает ни злости, ни гнева. То ли привык к болтовне Аладдина, то ли научился спокойнее относиться и к себе, и к тому, как его оценивают окружающие.
— Есть такое дело, — спокойно сказал он. — А дальше что? Заколбасил тот герой самого первого черного мага?
— Конечно, заколбасил, хотя Нифигляндия и вправду едва не погибла, — советчик почесал выдающийся нос. — Ну а затем стало ясно, что для квазифеодального общества, что сформировалось в этих местах, необходимы периодические встряски, иначе оно будет пребывать в вечной стагнации, летаргическом сне, и никогда не изобретет не то что порох, а даже сифилис и черный пиар. И Темные Властелины стали возникать регулярно, ну и герои соответственно, и только благодаря им местная социальная система периодически получает стимулы для развития.
— А, вот как… — разочарованно протянул Егор.
Он-то думал, что все и в самом деле сводится к борьбе Добра со Злом и что силы Мрака планируют низвергнуть оплоты Света и установить свое господство. А на самом деле ситуация базируется на тех же социоэкономических факторах, что и на Земле, что и в любом другом мире.
— Именно так, — подтвердил Аладдин. — И в этом плане черные маги не менее важны и нужны для Нифигляндии, чем герои. Они создают новые рабочие места, разрушают замшелые традиции и обряды, что сковывают развитие производительных сил и производственных отношений…
Егор почувствовал, что вернулся в родной институт и сидит на лекции по мировой экономике, читал которые профессор Бахцун, умнейший человек и большой любитель поговорить.
— …а также они склонны к исследованиям в тех областях науки и магии, что считаются запрещенными, и посему имеют обыкновение развивать новые, прогрессивные технологии.
— Тогда почему бы не позволить одному из них победить? Если все так хорошо?
— Нельзя, — советчик заулыбался. — Одержав верх, Темный Властелин мигом потеряет инновационный характер и прогрессивную роль и установит такую стагнацию, рядом с которой предыдущая будет выглядеть как время необузданных реформ. Посему и надо его «срезать» за шаг от успеха.
Егор задумчиво поскреб макушку — изложенная концепция выглядела логичной, но в то же время казалась унизительной, поскольку быть орудием каких-нибудь светлых сил куда приятнее и поэтичнее, чем инструментом безликих социально-экономических процессов, имеющих место быть даже в фэнтезийном мире.
— Ну что, хватит с тебя? — Аладдин зевнул и улез обратно в спальник. — Тогда я спать.
Гроза разразилась, вопреки погодным обыкновениям, на рассвете.
От удара грома проснулся даже Бешеный Соня, а лошадей пришлось успокаивать заклинанием. Через пять минут после начала катаклизма Егор и сподвижники вымокли до нитки, сухим остался лишь советчик, водрузивший над собой громадный желто-зеленый зонт.
— Ну что, надо ехать, — сказал Ганди-Ла, поглядывая на черное небо, исполосованное зигзагами молний. — Если останемся на месте, то лучше не будет.
Егор заседлал рыжегривого, после заклинания выглядевшего так, словно ему врезали по башке, и забрался на него. Ударившийся о бедро Яхирон соизволил наконец проснуться и немедленно принялся громогласно ворчать:
— Что за безобразие? У меня от этого дождя эфес ржавеет и острота клинка теряется. Поверь мне, меня срочно нужно смазать бараньим жиром, иначе последствия будут катастрофическими!
— Что-то я не вижу ни одного барана вокруг, — сказал Егор.
— Барсучий жир тоже сойдет. Поймать барсука очень легко — отыскиваешь нору и запускаешь внутрь специально обученную собаку…
Дальше меч начал со смаком описывать, как с помощью небольшой жаровни всего за двенадцать часов вытопить из барсука жир, причем так, что животное при этом останется в живых.
Дождь падал сплошной пеленой, и видно через нее было метров на десять, а все остальные звуки тонули в какофонии чмоканья, шлепанья, журчания и плеска воды в лужах, по которым ступали копыта.
Вздумай какие злодеи устроить засаду на героя и его сподвижников, у них имелись шансы атаковать неожиданно.
Но злодеи благоразумно укрывались под крышами, так что маленькому отряду приходилось развлекать себя самостоятельно — в основном проклятиями по поводу дождя и мечтаниями о том, как бы неплохо сейчас обсушиться.
От места ночлега отъехали километра на три, когда грозу уволокло дальше на север.
— Наконец-то! — радостно воскликнул Ганди-Ла, жмурясь на выглянувшее из облаков солнце.
Светило прижарило, взялось за дело с таким рвением, что от сырой земли и от одежды путешественников заструился пар. Белое колышущееся марево повисло над землей, создав впечатление, что они едут по внутренностям громадной, жарко натопленной бани.
Егор высох довольно быстро, но почти тут же намок, но уже от пота.
— А от солнца я могу потускнеть и даже обзавестись патиной, — продолжал жаловаться Яхирон, у которого сегодня было ворчливое настроение. — Немедленно нужно покрыть меня…
— Толстым слоем барсучьего жира? — спросил Егор. — Или медвежий сойдет? Поймать медведя легко — тратишь три дня, чтобы отыскать его в лесу, а затем просишь его покончить жизнь самоубийством.
Меч возмущенно звякнул и замолчал.
— У тебя прорезалось чувство юмора? — спросил Аладдин. — Для современного популярного героя — вещь излишняя, как и ум, кстати. Лучше бы ты обзавелся громадными бицепсами, мужественной физиономией или инфантильным, предсказуемым характером из одной-двух черт.
— Не в этой жизни, — вполголоса огрызнулся Егор.
За день не произошло ничего интересного — миновали дюжину деревень, пару замков и один городок, куда меньший, чем Тол-Астор; видели несколько караванов и множество идущих по Риаро кораблей, приземистых, широких и грузоподъемных, но лишенных даже намека на красоту.
Река стала шире, леса на ее берегах начали понемногу редеть, темные ельники остались на севере, им на смену пришли дубравы и рощи незнакомых Егору деревьев, похожих на эвкалипты.
Под их сенью стоял горький, но приятный запах, а на светлой коре выделялись потеки золотистой смолы.
Переночевали снова в лесу, но на этот раз без дождя, и поэтому с куда большим комфортом. Ну а под утро Егору впервые за долгое время приснился кошмар — он мчался по бесконечным темным коридорам, пытаясь ускользнуть от надсадно хихикавшего за спиной преследователя, которого никак не получалось увидеть, сколько ни оборачивайся.
Проснулся от собственного вопля, весь в поту и с колотящимся сердцем.
— Три Пальца пытается запугать тебя, — со знанием дела заявил Ганди-Ла, выслушав пересказ сновидения. — Насылает дурные знамения, чтобы смутить тебя, испугать и в конечном итоге вынудить повернуть назад!
— Не позволим, — заявил Бешеный Соня и потряс дубиной.
