Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
Я не сразу понял, что за мной начали следить. Сначала в мой дом пришли из домкома, уличного комитета, махалинского[195]комитета. Они вели со мной беседы на разные темы. Стал часто мне попадаться на глаза один русский парень. Приезжал он на белых «жигулях». Пытался разговорить меня о Крыме, о национальном движении, о том, что я думаю обо всем этом. Потом подключился еще один человек. Он вызвал меня к себе в кабинет. Задавал разные вопросы, унижал наш народ, называл крымских татар предателями. Предупредил меня, чтобы я не участвовал ни в каких пикетах, не принимал участия в демонстрациях. Я очень часто встречал его то на пути на свою работу, то в другом месте. Мне сказали, что он работает в КГБ. Все это было очень неприятно.
Каждый божий день дома были разговоры о Крыме. Эбзаде ночами не спала, думала, мечтала, воображала наше возвращение. К ней присоединился шестилетний внук Дилявер. Они друг у друга отнимали газеты, карты, где было написано о Крыме. По настоянию жены и сына в феврале 1989 года я дал объявление в газету о продаже своего дома. Я делал такую попытку еще в 1988 году. Развесил на столбах объявление, но продать не смог. Просил 60 тысяч, этого должно было хватить, чтобы купить дом в Крыму, так как тогда они там были еще дешевыми.
Я подал заявление об увольнении и, как оказалось, немного поторопился. Дело в том, что я стоял в очереди на автомобиль при Кировском райисполкоме, и ровно через месяц, как я уволился, на мое имя пришло извещение о том, что я могу купить «Москвич-2141». В мое отсутствие его получил следующий по очереди.
Мы договорились с Надыром Куртиевым, сыном дядя Якуба, чтобы совместно на двух машинах выехать в Крым через Красноводск. Мы с Эльзой и сыном объездили попрощаться всех родственников в Паркенте, Янгибазаре, Чирчике, Чигирике, попрощались с соседями.
27 марта 1989 года рано утром проехали мимо ипподрома и взяли курс на Туркмению. Впереди ехал на своей «шестерке» Надыр. Он знал дорогу, так как в 1988 году ездил по ней в Волгоградскую область к родственникам жены. Дорога была свободная. Скорость давали 90–100 километров в час. Бензозаправки с обеих сторон дороги, бензина полно по всей Туркмении. На пароме переехали реку. Вечером первого дня пути остановились возле заправочного пункта. Останавливаться просто на дороге было опасно, так как боялись грабителей. На примусах приготовили себе ужин. К нам подъехали пограничники и проверили паспорта, документы на машину.
Дул сильный ветер. Перед самым городом Красноводском дорога была очень плохая, каменистая, узкая. Я почувствовал что-то неладное в управлении, остановился. Стал осматривать машину и увидел, что заднее правое колесо вышло из оси. Еще метров двадцать – тридцать, и оно бы отвалилось. Надыр, далеко уехавший вперед, вернулся. Он и Энвер сняли колесо и полуось, заклепали ее, поставили на место, и мы поехали дальше. Все это делали на очень сильном ветру и холоде. На дороге был страшный ветер. Он чуть не оторвал дверцу нашей машины, а одного «запорожца» даже опрокинул.
Из Красноводска, вернее с морского вокзала, отправлялся паром через Каспийское море. Их было четыре. Мы заехали на «Абхазию». Паром – это очень большой грузовой пароход. Задний его корпус – борт, который открывается, и туда заезжают автомобили, несколько сот штук. На другую палубу по рельсам въезжали товарные вагоны в четыре ряда, повсюду стояли тракторы, прицепы, грузовые автомобили. На первый паром мы не успели и взяли билеты на второй. Очередь была огромная. Предъявив удостоверение участника Великой Отечественной, я без очереди взял талон на погрузку двух автомобилей и на четыре места в гостиницу.
Чтобы немного подкрепиться горячей пищей, я зашел в столовую на пароме. Взял порцию харчо – одна вода желтого цвета, ни картошки, ни крупы и только маленький кусочек мяса неизвестного животного. Вкуса нет. Похлебка эта стоила 3 рубля, когда буханка хлеба стоила 20 копеек.
В каюте было относительно тепло. Мы с Надыром побрились его электробритвой «Микма» и легли спать. Наутро следующего дня, когда мы проснулись, паром стоял уже на западном берегу Каспия, на азербайджанской территории. Мы с Таней и Эльзой ждали, пока Надыр и Энвер пригонят машины, и до костей замерзли на холодном ветру. Никаких укрытий не было. Первыми разгружали железнодорожные составы, потом выезжали грузовые автомобили, тракторы, и только потом открывали нижний трюм и выезжали легковые автомобили. Часов в 12 дня показались наши автомашины, наконец мы достали теплые вещи и оделись. Таня и Надыр в фуфайки, теплые ботинки, шапки, а у нас ничего этого не было – обычная летняя одежда.
В Нагорном Карабахе в это время шла война. В Сумгаите была резня армян азербайджанцами. Нам надо было ехать именно мимо Сумгаита. По всей дороге стояли вооруженные солдаты-автоматчики. Нас не тронули, пропустили. Мы держали путь на Краснодар. Проехали мимо Махачкалы и повернули в сторону Пятигорска. Проехали Усть-Лабинск, Ессентуки. Направились в город Абинск. Там в доме Санне и Энвера остановились на ночлег. Санне и Энвер хорошо приняли нас. Мы отогрелись, поужинали и легли спать. Утром следующего дня, позавтракав, двинулись в Крым. Проехали через городок Крымск, где жило много крымских татар. В Тамани заняли очередь на паром. Не прошло и часа, как мы были на родной крымской земле.
Долго думали: куда ехать, где остановиться. Где купить такой дом, чтобы были газ, вода, электричество. В Феодосии мне не понравилось – в тех домах, что мы видели, не было воды, а лучшего нам не предлагали. В Старом Крыму сделали остановку, но ничего подходящего не нашли. Минуя Симферополь, сразу поехали на Евпаторию. Вспомнил, что в Саках уже обосновался Эскендер Билялов, нашли его дом на улице Мира. Он тепло нас встретил, дал комнату для жилья, пока мы не купим себе дом.
1 апреля прилетела Эльза с внуком Дилявером. Из Ташкента их провожал мой братишка Шевкет. В аэропорту, когда мы с Энвером их встречали, было множество знакомых лиц. Из радиоприемников и магнитофонов звучала татарская музыка. У всех были радостные лица – под ногами родная земля!
Первоначально мы хотели купить дом в самом городе, но люди боялись продавать крымским татарам. Если кто-то и решался, то его ругали не только власти, но и соседи. Были проблемы с нотариальным оформлением, но еще труднее было прописаться. Требовалось, чтобы на каждого человека было 13,5 м2 жилплощади. Еженедельно заседала комиссия райисполкома по прописке. Словно как через суд проходила эта процедура. По городу ходили агитаторы-глашатаи и всех предупреждали, чтобы татарам дома не продавали. В то же время раздавали земельные участки для дач, чтобы эти земли не достались татарам.
Мы с Юсупом как-то стояли в центре города, возле церкви. Мимо проехали три-четыре закрытые машины. Рядом стоящие женщины, видимо, подумали, что мы русские. Юсуп был светловолосым. Они стали говорить следующее: «Смотрите, что делают сволочи – татары! На этих крытых машинах они привозят оружие: пулеметы, автоматы, гранаты – и раздают своим. Скоро татары всех русских перережут. Откуда только они взялись на нашу голову? Их понаехало очень много, скоро отберут наш храм. Куда нам деваться?»
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
