Но сердце чувствовало, что закончить ее нужно сейчас — и как можно скорее.
«Когда Автар открыл глаза, темнота окружала его со всех сторон. Он попробовал пошевелиться. Вроде руки-ноги целы, и проклятые браслеты на запястьях никуда не делись. Боли почти не было, только немного саднила правая ладонь, порезанная осколком стакана на пиру у вейса.
Глаза постепенно привыкли к темноте («кошачье» зрение Автар утратил вместе с прочими магическими способностями), и он смог различать крошечные мерцающие точки, которые то появлялись, то исчезали где-то вдалеке. Неужели каким-то чудом ему удалось уцелеть в этой бойне?
Он рывком распрямил согнутую спину, пытаясь подняться на ноги, — и сразу понял, что это не так. Ну, во всяком случае, не совсем так. Иначе почему от резкого движения он вдруг перевернулся вниз головой, словно жонглер на рыночной площади? Автар судорожно забил руками и ногами, пытаясь вернуться в более привычное положение. Это удалось, но не сразу, и теперь он старался вообще не двигаться — во всяком случае, пока не поймет, куда попал.
Он не ощущал больше тверди под ногами, просто плыл сквозь пустоту, словно рыба в мутной воде. Чувство было таким новым и странным, что колдун зажмурился снова и попытался привести мысли в порядок. Если это смерть, то почему он до сих пор чувствует свое тело? А если нет, то куда все подевалось: Синий зал, убийцы в черном, мертвые тела на полу?
— Эй, колдун!
Автар обернулся — и увидел перед собой фигуру седого старика в длинном плаще из сыромятной кожи и рогатой шапке с посохом в руке. Белоснежная борода спускалась почти до колен, но лицо гладкое, розовое, и глаза совсем молодые, с ехидным прищуром. Казалось, его нежданный собеседник не испытывал никаких неудобств от парения в пустоте, а, напротив, наслаждался им.
Автар вытер рукавом пот со лба. Последняя надежда на чудесное спасение развеялась в прах. Для человека, сожженного живьем лет двадцать назад, шаман выглядел на удивление живым и бодрым.
— Ты боишься меня? — вежливо спросил он.
Автар отрицательно покачал головой.
— Тогда почему ты молчишь? Разве в Ордене Ведающих разучились почитать старших?
Автар не ответил. Еще бы! Умирать ему как-то раньше не приходилось. И к тому же было очень обидно уходить вот так — нелепо и бессмысленно, словно крыса, загнанная в угол.
— Ты же умер! Сгорел на костре! Тебя нет! — закричал он.
Старик посмотрел на него устало и печально, как умный и взрослый человек на неразумное дитя.
— Смерти нет, — наставительно сказал он, — есть только уход и возвращение. Я был и буду всегда.
— А я? — глупо спросил Автар. Самоуверенность непрошеного наставника начала его злить.
— И ты тоже, — согласно кивнул старик, — просто до сих пор не знаешь об этом.
Автар снова промолчал. Он как-то никогда раньше не задумывался о смерти. Было всякое в его бурной и опасной жизни: схватки с драконами и оборотнями, путешествия в Запределье, когда душа на время покидает тело, чудовищно долгая и трудная зима в зачумленном городе… Даже путешествие в Селения Проклятых, которое он до сих пор не мог вспоминать без дрожи!
Но что бывает с человеком там, за чертой, из-за которой нет возврата, точно не знает никто из живущих — ни книжники, ни колдуны, ни священники в храмах. Одни описывают золотые дворцы в небесах, где праведники вкушают вечное блаженство, другие пугают страшным Тергалем — чревом земли, где горит негасимое пламя. А оказывается — есть только темнота, мерцающие разноцветные огоньки вдалеке, да еще болтливый старикан в драном плаще из сыромятной кожи.
— Что тебе нужно? — хмуро спросил Автар.
— Я хотел спасти тебя, — охотно отозвался его странный собеседник.
— Зачем? И не все ли равно, если смерти нет?
Он ответил не сразу. Долго молчал, испытующе глядя в глаза Автару, как будто прикидывал про себя — говорить или нет. Наконец, решился:
— В этом мире есть еще дело для тебя.
Автар не выдержал. В самом деле, с какой стати этот старик распоряжается им, как своей собственностью?
— Есть дело, говоришь? А почему бы тебе не выполнить его самому? И почему ты себя не уберег от костра, если уж такой мудрый и всемогущий?
На лице шамана отразилась печаль. Уголки рта опустились, глаза стали скорбными… Даже морщин как будто прибавилось.
— Я не мог спасти всех. Мог только… — голос его дрогнул, но он быстро справился с собой, — мог только остаться с ними.
— И вызвать Грозного Духа, воплотить его в единственном уцелевшем ребенке, чтобы потом было кому отомстить?
Шаман сокрушенно всплеснул руками. Автар услышал, как бубенчики на его плаще зазвенели на разные голоса.
— Разве ты не знаешь, что духами невозможно управлять? Каждый, кто утверждает обратное, — либо шарлатан, либо сумасшедший.
Автар опустил голову. Разве не он сам говорил то же самое глупому мальчишке, жаждущему приключений? Перед глазами снова встала залитая солнцем поляна у подножия Ариданского холма, пасущиеся лошади… А еще — молодые воины, что возвращались от пещеры Грозного Духа усталые и измученные, но чувствовали себя победителями. Как давно все это было! Прошло всего несколько дней, а кажется — целая жизнь.
А старик продолжал:
— Грозный Дух приходит сам, когда людские сердца переполнены злобой и страхом. Он появляется под любым обличьем — и собирает свою жатву.
— Что же ты сделал тогда там, на площади?
Шаман ответил не сразу. Он пожевал губами совсем по-старчески и тихо сказал:
— Иногда нельзя спасти жизнь обреченным. Но можно облегчить страдания.
Потом подумал и добавил:
— У меня есть особенное заклинание.
Глаза его сверкнули нехорошим блеском. Автар понял все — и отвел взгляд. Так вот почему добрым гражданам славного города Мокерата не удалось посмотреть, как вражьи отродья будут корчиться в пламени! Скорее всего, они все были мертвы еще до того, как разгорелась поленница.
Точнее — почти все.
— А как же ограбленные караваны на перевале? — хмуро спросил он. Меньше всего на свете ему хотелось бы сейчас защищать покойного вейса, но и жить в мире, где царит неоправданная жестокость, было бы совершенно невыносимо!
Шаман только рукой махнул.
— Мало победить неприятеля, всегда лучше еще и выставить его злодеем. А настоящий мотив всегда остается в тени. Знаешь ли ты, к примеру, что вейс Уатан уже отдал приказ об уничтожении Сьенны?
