– Пол, – проговорила Дел, – что ты знаешь о женских нуждах?
– Дорогая, – ответил Пол и набрал в грудь воздуха, готовясь заговорить, но тут я завопила:
– Что делает Эд в этом номере?
– Ночью я вернулась сюда, – сказала Дел, – и застала Черил в оборонительной позиции против того человека-обезьяны с длинными руками. Указательным пальцем правой руки она запихивала его адамово яблоко в горло. А Эд наблюдал. Когда она покончила с человеко-обезьяной, они начали разговаривать. А я пошла спать.
– Разговаривать о чем? – спросила я.
– Угадай, – предложил Пол.
– Не знаю, – сказала я. Терпеть не могу, когда чего-то не знаю.
– О Хани и Алексе, конечно, – сказала Делла. Я посмотрела на поднос.
Пол сказал:
– Он съел круассан, а она – гранолу.[58]Он выпил чаю, а она – кофе. Он взял кусочек дыни, а она – банан.
– Понятно, – сказала я и спросила: – Думаешь, они всю ночь не ложились?
– Вполне возможно, – ответила Делла.
– Думаешь, они… ну… того? – снова спросила я.
– Скорее всего, нет, – ответил Пол. – Судя по банану.
– Что? – проговорила я, вдруг ощутив, что мир вертится.
– Шутка, – ответил Пол.
Дел сказала:
– Откуда нам знать, «того» они или нет?
И только она сказала «того» – довольно громко, – как дверь распахнулась и появилась Черил. Она уставилась на нас, как на папарацци, разбивших лагерь у нее на пороге, и не произнесла ни слова.
Я думала, что хотя бы у Пола хватит духу что-нибудь сказать, но он был точно так же безмолвен, как и все остальные. Через мгновение Черил повернулась и пошла по коридору.
Пол сказал:
– Она пошла в Общество анонимных алкоголиков.
– Откуда ты знаешь? – спросила я.
– Сразу видно, – ответил он.
Мак стонет, и, по-моему, это значит, что ему необходимо внимание. Я пыталась привести Деллу, но она не пошла. Говорит, что сделает из кольца серьги, продаст их и вернет Маку деньги. Дел, конечно же, понимает, что дело не в деньгах, но она все отрицает, и это еще один орешек, который у меня нет сейчас времени раскусить.
С любовью,
твоя сестра
Фло хххххххххххххххх
Глава двадцать вторая
Алекс нашел меня на моем лежаке. Он нес два комплекта для ныряния – маски, дыхательные трубки, ласты.
– Пошли, – сказал он и протянул руку.
Мы поплыли к черепашьей скале вместе с другими ныряльщиками и Мари Клэр – МК. Она, крепкобедрая, сопровождала нас на шлюпке.
Раньше я плавала с маской и трубкой только в отпуске на английском побережье, так что, когда мы заплыли за скалу, я надела маску и подумала… Не знаю, чего именно я ожидала, – ничего особенного. Я хочу сказать, что рыба представляет для меня примерно такой же интерес, как, ну… как рыба.
Когда я погрузила лицо в воду, из глубины поднялся косяк маленьких голубых рыбок; они с любопытством заглянули мне в глаза, а потом, вильнув хвостами, исчезли. Я вынула лицо из воды и от радости завизжала. Не так уж часто открываешь в жизни что-то новое и восхитительное. Я чувствовала себя так, как будто тебе всего один год от роду и ты вдруг обнаруживаешь, что пища просачивается у тебя между пальцев и падает на пол.
Я ныряла целую вечность, и все было мало. Я видела даже угрюмого осьминога, свернувшегося, словно зародыш, в углублении под камнями.
Меня так поглотило ныряние, что я даже забыла об Алексе, но как только вспомнила о нем, тут же на него наткнулась. Он плыл маска к маске с длинноногой МК. Они показывали друг другу на какую-то рыбину и улыбались.
Я продолжала нырять, сохраняя полное спокойствие и солидность. Алекс и МБК (Мари-блин-Клэр, как я ее теперь прозвала) ныряли вместе в глубину, и в какой-то момент он, показывая что-то, потянул ее за руку.
Когда они вынырнули, чтобы вдохнуть, я подплыла к Алексу и крикнула ему в ухо:
– Ты понимаешь, что это все равно что трахаться с инструктором по лыжам!
Не знаю, услышала ли мои слова МБК, но она тут же куда-то нырнула. Алекс влез в лодку и снял маску.
– О чем это ты – о чем именно? – спросил он.
– Алекс, прекрати.
– Что прекратить?
– Не притворяйся, пожалуйста, будто бы не понимаешь.
– Ладно, – сказал он ровным тоном.
– Послушай, – прошипела я, работая ластами, чтобы удержаться на воде, – если я тебе не нужна – так и скажи. Если считаешь, что наше бегство – огромная ошибка, что ж, прекрасно, ТАК И СКАЖИ. – Последние слова я прокричала.
– Хани, – сказал Алекс, – мы с МК ныряли. – Он сказал «ныряли», как будто это было чем-то невинным. Сказал так, словно не видел очевидной связи между нырянием и катастрофой.
– Ныряли! – фыркнула я со всем возможным презрением.
– Да, – повторил он, – ныряли. – (Чем чаще мы повторяли это слово, тем больше оно казалось мне эвфемизмом для сексуальной связи.)
– На самом деле ты флиртовал, – сказала я. – С Мари-блин-Клэр.
– Флиртовал? – проговорил он, как будто даже с искренним удивлением. Что, конечно же, не означает, что он не флиртовал. А вероятно, означает лишь то, что он не знает толком, что делал.
Он пожал плечами и сказал:
– Ты права. Она – то же самое, что инструктор по лыжам.
По-видимому, подразумевая при этом, что если я соберу в голове все факты, то сама соображу, что она – законный объект флирта и я ничего не должна в это слово вкладывать.
Меня тошнит от собирания. Я вдруг почувствовала сильнейшую жалость к женщинам из каменного века, которым весь день приходилось заниматься собирательством. Предпочитаю охоту.
Алекс сказал:
– Я с ней не флиртовал. Она привлекательна. Очень. Мне нравится ее общество. Такой я человек.
– Ты держал ее за руку, – сказала я.
– Что?
– Держал ее за руку.
– Что за ерунда!
– Я видела, – сказала я.
– Послушай, лучше бы ты этого не начинала. – С явным ударением на «ты».
– Понятно, – сказала я. – Черил такое сносила.
– Черил такое сносила, – подтвердил он.
Я погрузила голову в воду. А когда вынула ее, сказала:
– Флирт с МБК – это твой способ избавиться от меня?
– Нет, – сказал он.
