Трактор двигался прямо на них.
— Бросай, — потребовал Эндрю.
— Нет, — сказал Пол.
У него не было времени объяснять, его не хватило бы, даже если бы он все выходные писал на эту тему сочинение. Но Пол знал, что это ритуал, а ритуал должен быть совершен так, как подобает ритуалу.
А вот Эндрю, как теперь стало предельно ясно, было плевать на такие тонкости. Ему просто хотелось вырвать альбом из рук Пола и швырнуть в огонь.
Трактор определенно направлялся к Форту.
И вряд ли фермер настолько слеп, что не заметил костра, а если заметил, то не станет выяснять, в чем там дело.
Почихивание мотора уже не казалось забавным, нет, в нем теперь отчетливо звучала угроза.
— Спрячемся? — спросил Питер.
Пол с силой дернул альбом.
Эндрю не отпустил.
— Он увидит велики! — крикнул Питер, чувствуя облегчение от того, что на этот раз может без особого стыда предаться панике.
В следующий рывок Эндрю вложил всю силу и с удивлением обнаружил, что альбом выскользнул из рук Пола.
И тут же Эндрю пришлось заплатить за свою победу.
Он потерял равновесие.
Он падал прямо в костер.
Жар, что прежде подогревал его возбуждение, его гнев, внезапно и стремительно надвинулся на Эндрю.
А костер был славный. Развели его умелые руки. В самом центре пламя сияло раскаленной белизной, лишь чуточку отдававшей желтым.
Фары надвигающегося трактора уже превратили Форт в собор: сплошь стрелы, устремленные в небеса.
Эндрю упал на спину. Взметнулись искры.
Пламя обволокло его.
Точно вода, когда ныряешь в бассейн.
Питер потрясенно смотрел.
Эндрю дернул руками.
Он дернул ногами.
Он затылком ощущал жар — словно отцовская рука схватила его за волосы.
Рывок и поворот, и он перекатился на бок.
Пол с Питером завороженно наблюдали за Эндрю. Краешком сознания они понимали, что трактор все урчит и пыхтит.
Эндрю раздосадовало, что Пол сумел схватить его за ноги и попытался еще раз крутануть вокруг оси — прочь от костра. Удивительно, но альбом Эндрю из рук не выпустил. (В каком-то смысле это выглядело так, словно он героически прыгнул в костер, спасая альбом от языков пламени.)
Устремленные вверх ветви Форта медленно тускнели, вот они уже не белые, а желтые, красные. Трактор, все так же почихивая, удалялся, направляясь к полю, расположенному дальше.
Наверное, их спасло яркое сияние фар, с которыми их маленький, воровской костер соперничать не мог.
С Эндрю все было в порядке. Эндрю не пылал. Чуть обгорела его военная куртка. Волосы на макушке чуточку закудрявились. В воздухе слегка потянуло паленым.
(Эндрю нравилось жечь волосы — один волосок за другим. Наблюдать, как на кончике волоска набухает шарик и ползет все ближе и ближе к пальцам, и пахнет все сильнее, так что ужасно хочется сморщиться и отвернуться.)
Прежде чем Эндрю успел подняться, Пол наступил ему на горло.
— Брось, — приказал он.
То ли от шока после падения в огонь, то ли из-за беспомощности своего положения, но Эндрю мгновенно подчинился.
Пол подобрал альбом.
— Мы должны все сделать, как положено, — сказал он, пока Эндрю поднимался на ноги.
Они снова стояли бок о бок перед костром, снова Команда. Эндрю кипел возмущением, Пол бурлил торжеством, Питер давился дурным предчувствием. И все же на миг к ним вновь вернулось прежнее единство. Пол стоял посредине. Он открыл первую страницу альбома. Старые фотографии прабабушки и прадедушки Мэтью. Пол выдрал снимки, уголки выщелкнулись из прорезей черного листа. Он швырнул фотографии в огонь, где они, усиливая драматизм, секунду помедлили, нетронутые огнем, но обреченные, глядя из костра, будто еретики, будто протестанты, будто католики, прежде чем запылать, запузыриться, заспиралиться, затвердеть. Чистый, естественный дым костра смешался с более плотным и серым химическим дымом. Теперь, когда Пол показал, каков положенный ритуал, остальные смогли к нему присоединиться. Питер уронил миссис Динозавр в образе гордой молодой мадонны, качающей на руках мать Мэтью. Эндрю бросил Динозавров-молодоженов в луна-парке, поедающих засахаренные яблоки. Образы прошлого падали в огонь один за другим. Мать Мэтью — еще девочка, одетая индианкой, рядом с неизвестным мальчиком-ковбоем. Родители Мэтью, разрезающие свадебный торт. Динозавры с внуками: он держит ее, она держит его. Команда смотрела, словно в мерцающем свете кинопроектора, как растет их друг, как становится узнаваемым, превращается в такого, как в самом конце, как исчезает в огне. Команда бросала образы в огонь размеренно, методично. И лишь когда дошли до двух последних карточек, их охватило опустошение. Похороны Мэтью не принесли им удовлетворения, не проняли их. Но эта кремация выдавила из них слезы. Питер медленно кинул в огонь поляроидный снимок пухлощекой Миранды в бумажной короне, с блюдом рождественского печенья в руках. Последним стал Мэтью — в школьной форме, хохочущий на фоне сепиевых облаков.
— Вот теперь он действительно умер, — сказал Пол.
— И они тоже, — добавил Эндрю.
Пол бросил альбом поверх хрустящих останков его недавних жильцов.
— Аминь, — сказал Питер, сам не понимая зачем.
Пол с Эндрю переглянулись, жалея, что в голову не лезет ничего столь же весомого. Осознав, что ничего толкового не придумывается, они хором сказали
— Аминь.
В огонь все трое смотрели до тех пор, пока страницы альбома не сгорели дотла. Пока от альбома не осталась одна лишь металлическая спиралька.
Пол выпихнул железку хворостиной.
Подождав, когда спиралька остынет, они закопали ее в дальнем конце Форта.
Они разбросали костер, дав ему скончаться от голода.
Действовали они в полном молчании.
Питер с новой силой ощутил свою близость к остальным, но эту близость он с удовольствием променял бы на то, чтобы повернуть все вспять.
Теперь они были повязаны этим.
Оставалось лишь посмотреть, чем этим.
ОПЯТЬ ЗИМА
Глава двенадцатая ЭНДРЮ
В эту непогоду, в этот ураган
Я б ребят не выпустил никогда!
Их чужой, наверное, выманил наружу!
В дождь и в снег, в эту злую стужу!
В эту непогоду, в этот ураган
