А я остановился под Франкфуртом в чудесном и уютном «водолечебном» городке Бад Хомбурге, почти точной копии знаменитого Висбадена, где Федор Михалыч проигрывал свои писательские гроши в рулетку. Я был опытным путешественником, я совмещал приятное с ещё более приятным… притом водку давно уже не пил… а берёзки росли тут же рядышком, возле изумительной русской церквушки, что построил вездесущий Бенуа ещё в прошлом кошмарном веке.
Нынешний век был не менее кошмарным.
— С чего ты взял эту чушь? — спросил я Моню Гершен-зона, который, оказывается, был ныне Мокеем Ивановичем Шершенём-Гречесеевым.
— Пришёл! Ибо уже при дверех был. Обольститель и ниспровергатель! Тень Хирама и сын Вдовы! Всадник бледный! Истинно говорю вам… — зловеще ответил Мо-кей-Моня. — Как и было написано в книгах! Антихристус богомерзкий! — и погрозил мне скрюченным пальцем.
Я сказал, что ему бы пора знать, кто и как пишет эти самые книги. На что Моня-Мокей замахал на меня руками, как на пособника международного сионизма.
— Не богохульствуй!
Я писал про антихристов и прочих мерзавцев времён перестройки ещё лет пятнадцать назад. Я тоже видел рогатую рожу с тремя черными шестёрками во лбу то в Горбатом Херре, то в старике Ухуельцине… Но потом понял, не будет никакого конкретного антихриста, не будет! не надо переваливать свои делишки-грешишки на чужого дядю! ежели и явится о н, то не козлом рогатым, и не вторым Мессией с нимбом и проповедями, и не президент-гауляйтером или патриархием, а черным незримым облаком, что начнёт входить в наши души и делать нас понемножку антихристами… а потом, когда нас самих, вот таких, станет больше, чем сможет выдержать земля наша, тогда и придёт конец света… Я даже написал про всё про это большущую умную статью во всероссийской газете «Вокс Универсум», и от неё, от статьи и от самой газеты, как черти от ладана отшатнулись все прочие… уже не российские, а россиянские газеты да журналы… и только умная еврейская газета «Новое русское слово» в Нью-Йорк-сити перепечатала мои размышления, а вслед за ней их перевели в интеллектуальском «Ньюй-оркере»… Нет пророков в родном отечестве… именно поэтому Моня Шершень-Гершензон не знал ничего о технологии массового производства антихристов.
Да, три шестёрки были… двоих я уже назвал, а третий сам назвался, открыв российские базы своим партнерам по НАТО… Три шестёрки при «большой восьмёрке».
Моня не знал простой истины.
Шестёрка не может быть Антихристом.
Увы.
Веселится и ликует весь народ. А паче народа гарант. Стэн, измученный приемами и водкой, видел, что паренёк доволен. И он по-отцовски похлопал его по спине.
— Будешь хорошо служить, до сержанта дослужишься, парень! — добавил он добродушно, поощряя ретивость и рьяность подопечного.
— О-о, йес, сэр! — браво ответил Перепутин и лихо козырнул, отдавая честь важному посланцу.
Он был несказанно рад. Ещё бы! Эта важная персона из Заокеании привезла ему прямиком из настоящего (настоящего!) Белого Дома запечатанный пакет! а в пакете лежали нашивки рядового 2-го класса заокеанской армии… О-о, это была великая честь!
— Ван момент, сэр! — удержал он собравшегося уже уходить Стэна. И замахал руками.
Перепутин не хотел выглядеть неблагодарным. О-о, он знал, как быть цивилизованным!
Заранее подготовленные бумаги принесли. И Перепутин, величаво потрясая ручкой, прямо на глазах у великого посланника, присланного курировать и опекать Рос-сиянию и её безопасность, подписал новый указ, по которому в целях повсеместной борьбы с кошмарным международным терроризмом, он передавал в распоряжение заокеанских ВВС все военные и гражданские аэродромы и лётные базы на территории Россиянии и бывших её республик для гуманитарной помощи странам Восточного полушария посредством точечно-ковровых тотальных бомбардировок таковых простыми, вакуумными, атомными и нейтронными бомбами и ракетами. Это был большой шаг навстречу демократии и цивилизации!
Подписывая исторический указ. Перепутин живо представлял себе, как он, рядовой 2-го класса заокеанской армии, браво марширует вдоль взлётных полос и ангаров и лихо отдаёт честь настоящим сэрам сержантам и сэрам капралам… Это был просто пир души!
— О-о, это большой шаг навстречу демократии и цивилизации, парень! — Стэн снова хлопнул местного прези-дентия по спине, и тот от восторга чуть не упал со стула.
А тем временем грянули трубы, ударили барабаны, слажено грохнул каблуками по паркету почетный караул.
И внесли ордена и верительные грамоты.
Перепутин под звон литавров самолично повесил на грудь Стэну высший орден Россиянии — Большой Демократический Крест всех Гробов Господних Первой степени с бантом, подвеской и подвязкой. Поклонился заокеанскому посланнику большим поклоном, троекратно облобызал его плечи и на вытянутых руках поднёс большую грамоту с большой печатью. В грамоте, как и гласила директива из Белого Дома, говорилось, что сэр Стэн назначается верховным куратором-координатором всех стратегических (тактические были досрочно уничтожены ещё при старике Ухуельцине) ядерных объектов и баз россия-нии, с правом осуществления полного контроля за их использованием, утилизацией и уничтожением в соответствии с Международной Конвенцией по переводу россия-нии в связи с мировым разделением труда в прогрессивно-демократическую топливно-сырьевую цивилизованно-колониальную общечеловеческую фазу.
— О-о, йёс, сэ-эр! — восторженно повторял Перельмутин единственную знакомую ему заокеанскую фразу, тянулся стрункой, ел глазами присланное начальство и тут же отбивал новый поклон. Он знал, что именно от этого немногословного янки будет зависеть решение о присвоении ему очередного звания.
— О-о, йес, сэ-э-эр!!!
После торжественного ужина в Грановитой Палате в кремлевские аппартаменты Стэна доставили трёх «ра-шенс гёрлз» в одних сапожках а ля рюс и кокошниках. И пачку презервативов.
Среди них не было ни одного штопаного.
У Перепутина было много самых лучших друзей. И все без галстуков. И все за границей. Друзья всегда говорили Вольдемару: "Ну на какой хрен тебе столько народу, Вова?!» Они все его звали просто Вова. И все жалели… каждому досталась страна как страна, а этому несчастному…
Короче, население надо было сокращать, как и ядерные боеголовки. Вова это понимал. И вовсе не собирался не оправдывать возложенных на него надежд. Он всегда помнил про свою будущую пивную в Мюнхене или про колбасную лавочку в Цюрихе. Он сокращал этих лишних нецивилизованных людей цивилизованного времени, как умел: водкой, пивом, героином, табаком, нищетой, мором и гладом, отменой медицины и образования, войной в Чеченегии и другими войнами, он их топил вместе с подводными лодками, надводными кораблями и межпланетными станциями… но народонаселение сокращалось плохо, всего по три-четыре миллиона в год. Друзья без галстуков были недовольны. Им тоже было нелегко, по всему миру за ними гонялись кошмарные и ужасные анти-глобалисты, от которых просто не было спасу и приходилось каждый год увеличивать охрану ещё на миллион дубинок, штыков и вертолётов. А тут ещё этот несчастный Перепутинг со своей несчастной Россиянией! В большой восьмерке её считали за небольшую шестёрку… Наверное, так оно и было.
