Принц Альберт часто ловил рыбу или ходил на охоту, а Виктория любила заходить в дома местных жителей и делать небольшие подарки женщинам. Ей очень нравился их шотландский акцент, когда они говорили по-английски. Особенно любила она встречаться с сельскими женщинами, которая понятия не имели, кто она такая, и поэтому вели себя непринужденно и без всяких условностей. Одни из них дарили ей букеты цветов, а другие угощали свежим молоком и ароматным хлебом домашней выпечки. Королева поднималась на вершину Оллт-на-Гуибсейч (Allt-na-Guibhsaich) и устраивала пикники у озера Лох-Муич (Loch Muich).
Еще большую радость им доставила появившаяся возможность прикупить фригольд, то есть дополнительный участок земли вокруг Балморала площадью более 17 тысяч акров за 31 с половиной тысячи фунтов у опекуна графа Файфа в 1848 г. Кроме того, собственность увеличилась благодаря приобретению смежных 6 акров поместья Беркхолл, которые были куплены у герцогов Корнуэльских для принца Уэльского, а соседнее поместье Эбирджеддай было взято в аренду. А в 1852 г. королева и принц наконец-то решили снести старый замок и построить на его месте совершенно новый дом, более комфортный и просторный.
На следующий год королева Виктория заложила первый камень в фундамент замка Балморал, проект которого был разработан самим принцем Альбертом с помощью архитектора и строителя Уильяма Смита из «Абердина. По словам королевы, это должен быть «прекрасный дом и удивительное творение ее любимого Альберта», в котором должны были найти свое воплощение его вкус, его талант и его неуемная энергия.
На самом же деле дом получился эклектичный по архитектуре и включил в себя отдельные элементы готических строений Германии, и особенно города Брюгге, а также некоторые детали шотландского стиля, заимствованные принцем Альбертом у своих соседей. Как остроумно отметила фрейлина герцогини Кентской леди Огаста Брюс, в этом доме во всем ощущалось «некоторое отсутствие гармонии».
Поскольку это было творение принца Альберта, королева Виктория ни слова не сказала против архитектурных особенностей нового Балморала или его интерьера. Все в этом «очаровательном» доме нравилось ей: «комнаты казались большими и светлыми, а мебель представлялась пределом совершенства».
Комнаты этого дома действительно были большими и светлыми, а огромные окна давали возможность наслаждаться прекрасным видом, однако многие достопочтенные гости были крайне удивлены странным орнаментом, громоздкими клетчатыми шторами, шотландской обивкой мягкой мебели, клетчатыми коврами и другими шотландскими мотивами. По словам лорда Кларендона, все это напоминало ему «что-то ослиное». Высказался на этот счет и лорд Роузбери, который считал, что гостиная в Осборне является самой безобразной из всех, которые ему доводилось видеть. Но когда он побывал в Балморале, ему пришлось изменить свое мнение в пользу этого поместья. «Все орнаменты здесь, — писал лорд Роузбери, — выполнены в строгом шотландском стиле, а шторы и занавески похожи на клетчатую одежду Стюартов. Эффект от этого получается не очень хорошим»[28].
Владельцы этого дома тоже не избежали определенной «шотландизации», как и сам Балморал. Со временем королева стала говорить с легким шотландским акцентом, чтобы лучше соответствовать своему шотландскому окружению? причем делала это так искусно, что вызвала удивление даже у своих придворных дам. Мужчины в ее доме стали постепенно носить килт, а принц Альберт даже купил специальный кельтский словарь, а потом придумал собственный клетчатый шотландский узор, который называл «викторианским» или «балморальским». Мода на все шотландское коснулась и пищи. На завтрак, как правило, подавали шотландские блюда, включая овсяную кашу, а на обед и даже на ужин копченое мясо. А вечером в столовой собирались шотландские музыканты, которые усердно исполняли на волынках национальные шотландские мелодии. Причем так громко, что, по словам одной из фрейлин, можно было оглохнуть. Через некоторое время Балморал приобрел какой-то странный запах, который хозяева называли специфически шотландским, а другие придворные, а также внучки королевы предпочитали называть «причудливой смесью горелого дерева, кожи, ковров и оленьих голов».
А лорд Кларендон жаловался на то, что дом королевы слишком плохо отапливался и там всегда холодно. У него даже ноги мерзли во время ужина, а в гостиной, по его словам, стоял жуткий холод, поскольку дров в камине было чрезвычайно мало, а королева, но его предположению, очень опасалась пожара, который может произойти по причине большого огня в камине.
Любопытно, что даже русский царь Николай II обратил внимание на низкую температуру в доме королевы и сказал, что в нем холоднее, чем в Сибири. А Мэри Понсонби, как и герцог Веллингтон в Виндзоре, могла согреться только в постели под толстым одеялом. Все остальные гости также обратили внимание, что королева, известная своей невосприимчивостью к холоду, часто открывает настежь окна, причем даже в самые морозные дни, а во всех комнатах дома находятся термометры, которые измеряют температуру воздуха. Не менее странной казалась также склонность королевы топить в доме исключительно дровами из леса, а не газом или углем, к которым она относилась с «нескрываемым предубеждением»[29].
