Опека графа Сумарокова помогла сыну великого князя Николаю Павловичу Волынскому начать полноценную жизнь, которая для него, незаконнорожденного, была бы невозможна. Он поступил в Николаевское военное училище и блестяще окончил его. Затем был элитный Кирасирский гвардейский полк, где служили отпрыски лучших фамилий, в конце концов получил чин капитана, воевал на русско-японском фронте. За некоторое время до того, в декабре 1902 года, в Ливадии император Николай II лично пожаловал Николаю Волынскому наследное дворянское звание Российской империи. Он оставался неженатым и умер, лечась за границей от чахотки, так же, как и его мать, не достигнув сорокалетнего возраста.
Настоящей трагедией для графа Сумарокова, который растил Ольгу как свою дочь, стали признаки душевной болезни, проявившиеся в ее отрочестве. Лечение не принесло никаких результатов. Состояние Ольги Павловны ухудшалось, и отчим поместил ее в одну из клиник в Германии, где она скончалась в 1910 году.
Сам граф Павел Феликсович на 54 года пережил Александру и умер глубоким стариком на юге Франции.
...Расставаясь в нашем повествовании с женщиной «своевольной и причудливой», скажем, что графиня Александра Александровна Абаза-Демидова-Сумарокова-Эльстон похоронена на кладбище маленького крымского городка Кореиз. Отсюда рукой подать до Ореанды, где начался роман с августейшим пленником – одно из испытаний, которые в изобилии выпали на ее долю. Совершенно ясно, что она могла прожить свою жизнь куда спокойнее, без душевных потрясений. Но хрупкая, далеко не крепкого здоровья, женщина воспользовалась правом, которое есть у каждого человека, – сделать свой выбор. Возможно, Александра действительно страстно полюбила Николу, а наказание, которое он отбывал, сделало его еще более привлекательным в ее глазах. Нельзя исключить и того, что помимо влечения к этому человеку были и тщеславие, и желание соединить свою жизнь с представителем царствующей семьи. Как там было на самом деле – не нам судить...
НадеждаОренбург – край дальний и уже потому в глазах правительства пригодный для неблагонадежных людей. Ссыльных тут всегда хватало, но молва о том, что в город привезут человека совершенно особого, переполошила всех обывателей. В начале лета 1877 года опальный великий князь поселился в Оренбурге. Известно, что чем дальше от столицы, тем люди добрее, и Никола не чувствовал здесь того стеснительного пригляда, что отравлял, ему жизнь в прежних местах ссылки. Несмотря на указание держать его под домашним арестом, начальство не прибегало к подобным строгостям. Местная знать часто приглашала великого князя на праздники, танцевальные вечера. Вокруг него всегда собиралась толпа гостей. Женщины не сводили с него глаз. Еще бы, титулованный красавец, загадочный, печальный...
А что сам Никола? Он не без удовольствия отмечал, что красавицы родятся не только в столицах, и вовсю пользовался вниманием дам и девиц. Любовные интриги завязывались одна за другой. Обманутые мужья и оскорбленные женихи втайне проклинали обидчика, которого мигом бы призвали к ответу, если бы не его высокий титул.
Обстановка накалялась. В переписке оренбургских властей с Петербургом о «Высоком Большом», как иногда называли Николу, все чаще проскальзывало раздражение. Слежка усиливалась. Никола понимал, что его интимная жизнь стала предметом официальной переписки. Это вызывало у него приступы бешеной ярости, желание сделать наперекор. В конце концов погоня Николы за плотскими удовольствиями заставили соглядатаев написать в Петербург, что для него «нравственное исправление... недостижимо никакими путями». Снова встал вопрос: кто он – отпетый негодяй или безумец?
Пока начальство раздумывало над этим вопросом и дальнейшими санкциями, Никола пытался обустроить свою жизнь. Он уже понимал, без чего она невозможна и теряет всякую привлекательность – без любви. Вот то, ради чего стоит и жить, и умереть. Любовь к Фанни уберегла его от решения покончить жизнь самоубийством, чтобы избежать позора. Привязанность Александры вызволила его бездны тоски, безнадежности, которые убивают вернее пули.
...Однажды на каком-то вечере он заприметил дочку полицмейстера Дрейера. Девушку звали Надежда, ей шел восемнадцатый год. Она была высока, стройна и отлично скакала на лошади. Его высочество оценил ее выучку и проникся восхищением к амазонке, за которой увивалась местная молодежь. На танцевальных вечерах Надежда оказывала ему предпочтение. Начались тайные встречи. На лошадях молодые люди уезжали далеко за город, в степь, где Никола рассказывал ей о своем прошлом, а потом они страстно целовались.
И вот зимой 1878 года, прыгнув в сани, влюбленная парочка выскользнула из города, а метель надежно замела их следы. В церкви села Берды Никола и Надежда обвенчались. Некоторое время им удавалось сохранять свой брак втайне. Но тут Никола организовал экспедицию в степь, и Надежда как верная подруга отправилась вместе с ним.
О венчании дочки полицмейстера и его высочества дознались, и стороживший Николу граф Н.Я.Ростовцев, ожидая нагоняя, доложил в Петербург о случившемся. Ответ был сокрушительным для Николы: его брак признан недействительным. Семейству Дрейеров предписывалось покинуть Оренбург. Надежда Александровна отказалась это сделать, не желая разлучаться с тем, кого перед Богом назвала своим мужем. Тщетно Никола посылал письма дяде-императору, в которых говорил, что, разлучая его с женой, с ним поступают против всех гражданских и божеских законов. Разве он, неся крест наказания, не вправе выбрать себе подругу по сердцу, обзавестись семьей?
Трагическая гибель Александра II была ужасным ударом для Николы. Он никогда не считал покойного инициатором наказания, тяготевшего над ним всю жизнь. Никола умолял разрешить ему проститься с дядей-императором, но получил отказ.
И тут впервые за него заступился один из родственников. Младший брат арестанта, великий князь Константин, не одобрял жестокости императорского дома: «Скоро ли кончится мучительное положение, из которого бедному Николе не дают никакого выхода? Самого кроткого человека можно бы таким образом из терпения вывести, у Николы есть еще довольно силы выносить свое заключение и нравственную тюрьму».
Опальному великому князю куда бы легче жилось, если бы семья вовсе забыла о нем. Однако санкции против морганатического брака показали: о нем помнят, очень хорошо помнят и надеются полностью подчинить себе. Он паяц, игрушка, которого дергают за ниточку, наперед зная, каким будет следующее движение.
В Петербурге считали: брак признан недействительным и теперь надо разлучить Николу с его дамой. Великий князь получил разрешение на очередную экспедицию, но отправился туда уже без жены. По сути, его просто-напросто выманили из Оренбурга. Вернулся он уже на новое место – в Самару. А затем его перевели в местечко Пустына под Петербургом – подальше от Надежды.
Шел шестой год изгнания. За это время Никола переменил с десяток мест, ему нигде не давали укорениться, наладить хоть какой-то угол, обзавестись связями, необходимыми каждому человеку.
