Гитарист сдавил голову руками, задыхаясь, упал на колени. Призрачные здания обступали со всех сторон, силуэты, десятилетиями таившиеся за плечом, обступали Дэмьена, кружились, наклоняясь, заглядывали в лицо.
Мант повалился на бок, подтянув колени к груди, скорчился в позе зародыша.
Но хладнокровный наблюдатель, годами прятавшийся внутри, лишь иронично хмыкнул:
– Собрался подыхать? Так хотя бы сделай это красиво. Иначе, спустя пару часов, тебя найдут здесь, еще живого, мычащего, слюнявого и обделавшегося. Ты хочешь, чтобы от тебя воняло дерьмом?
Гитарист зашипел. Рывком поднялся на колени. Уперся руками в теплый асфальт.
И, открыв глаза, поднял голову.
Силуэты отпрянули. Черные провалы, за которыми не было ничего, кроме пустоты, затягивали их в себя, губы маски, в которую превратилось лицо Дэмьена, кривила злая ухмылка.
Дэмьен зашептал. Ядовитые слова срывались с губ и таяли в предутреннем воздухе, оставляя после себя завитки зеленоватого дыма, постепенно сливающиеся в кольцо, смыкающееся вокруг стоящей на коленях фигуры.
Гитарист попытался сжать кулаки. Пальцы глубоко ушли в асфальт. Мостовая плавилась, не выдерживая исходившей от него силы. Реальность колебалась, подчиняясь его воле, сжимались пространства, населенные существами, что являются в кошмарах лишь Воцарившимся Богам, незримый прилив, поднимался над городскими крышами, грозя обрушиться на спящий город.
Резко выпрямившись, Дэмьен сказал:
– Хватит.
И наступила тишина.
Он стоял, спокойно дыша, расслабленный и собранный одновременно, готовый к любому действию. Потом, когда-нибудь, этот прилив затопит его, и создания кошмаров вовсю позабавятся с остатками разума. Но не сейчас.
Сейчас он нужен Кинби. Тому, кто подарил ему годы, за которые он научился слушать шепоты, выуживать из них крупицы темного знания, обуздывать ужас, всегда таящийся за тонкой пленкой привычной реальности.
Благодаря которому получил крохотный шанс выжить и продолжить свое существование.
Подняв голову, Дэмьен посмотрел в начавшее сереть небо, и двинулся дальше, посматривая по сторонам, в поисках названия нужной улицы.
Его ждала незнакомая Юринэ, которую нельзя было пугать.
* * *
Сидя в кресле посреди маленькой душной комнаты, Кинби с ненавистью смотрел на тяжелые пыльные портьеры. Там, отгороженный от него прямоугольниками ткани цвета давно свернувшейся крови, просыпался мир, отнявший у него Марту.
Скривившись, вампир вылил в рот содержимое ампулы. Скривившись, проглотил, и откинулся в кресле.
Запрокинув голову, уставился в потолок.
Как всегда, после приема снадобья, мутило.
Тяжело дыша, он смотрел на растрескавшуюся побелку, ожидая, пока вязкий ком упадет в желудок и растечется тошнотворным огнем.
Перед глазами мелькали лица убитых. Бестолковая девица, решившая продать Ангельскую Звезду, Паланакиди – обескровленный, навсегда застывший в смертельном ужасе, Шесински – оседает, в груди клинок, Марта – нажимает на спусковой крючок, лицо искажено криком…
Марта, Марта. До этого момента он сам боялся себе признаться – не пойди она к Дэмьену, не попытайся разыскать его, Кинби, могла бы остаться в живых. Пусть под арестом, пусть отстранена от работы, но жива.
Он резко выпрямился в кресле.
Оглушенный известием о смерти Марты, он только сейчас понял, что именно сказал ему ночью Гловер.
Девятая комната обвиняет его в убийстве полицейских. Совершенном, судя по всему, ангелом, подчиненным Ангельской Звезде.
А значит это…
Детектив резко поднялся.
Пора было поговорить по душам с неизменно элегантным доббером Вуралосом.
Кинби надел шлем, посмотрел на часы перед тем, как захлопнуть стекло.
Если он поторопится, то успеет нанести визит до полудня и не опоздает на встречу с Юринэ и Дэмьеном.
* * *
Вуралоса считали странным все, начиная с соплеменников – за то, что жил один, и за пристрастие к человеческим костюмам и тонким галстукам, и заканчивая людьми-сослуживцами, тертыми парнями, за годы работы в самой могущественной и незаметной конторе Города повидавшими всякое.
Он жил не в улье и даже не в добберском квартале – как только появилась возможность, начал снимать квартиру. А, поскольку служба хорошо оплачивалась, вскоре купил маленький дом на окраине Города, обнес его безобразной бетонной оградой, усаженной поверху битым стеклом, и подключил сразу к двум системам охранной сигнализации.
Последние полгода он появлялся в своем убежище только для того, чтобы выспаться. Это, если повезет. Или, гораздо чаще, чтобы урвать несколько часов сна, сменить костюм и сорочку, принять ванну.
Вуралос полностью погрузился в операцию своего шефа. Чутьем хищника, он чувствовал, вот он – тот самый шанс, что может вознести его на вершины, о которых он и не мечтал ранее. Немного удачи, и не нужен будет этот жалкий домишка, хранящий его тайны, отпадет необходимость вообще что-либо скрывать. Он получит власть, настоящую, Большую Власть.
Ни разу не усомнился он в Реннингтоне, покорившем его безжалостностью и стальной, не ведающей ограничений морали, логикой. Сделав один раз ставку на него, служил верно, постепенно став совершенно незаменимым.
Вуралос знал обо всех «серых» операциях Реннингтона, анонимных счетах, незарегистрированной группе астралотов, постоянно находившихся в распоряжении шефа и многом-многом другом. Одно время он готовился к тому, что Реннингтон попытается его устранить. Готовить спасательные «шантаж-пакеты» было совершенно бессмысленно, оставалось только надеяться на чутье и исчезать при первых же признаках опасности.
Вуралос уже начал готовить себе убежище в одном из закрытых ульев культа Тысячеликой Пустоты, но время шло, а никаких признаков немилости не появлялось.
В конце-концов отношения Вуралоса с шефом стали такими, что устранять его стало совершенно невыгодно – на то, чтобы подготовить ему замену, ушли бы годы, если не десятилетия.
Доббер понял, что еще на одну ступеньку приблизился к своей мечте о Большой Власти.
Когда Реннингтон впервые заговорил об Ангельской Звезде, Вуралос не придал информации слишком большого значения – в хранилищах Девятки находилось немало артефактов, за обладание которыми нелегальные манты или директора-монахи южных корпораций отдали бы не то, что правую руку, а всю семью, включая прабабушек.
Но, постепенно, он оценил величие и изящество замысла Алекса Реннингтона.
Устройство, позволяющее получить абсолютную власть над независимыми, живущими только по своим законам, ангелами…
А если изучить его и попробовать использовать для контроля над другими видами разумных?
