— И Тито не был частью всего этого безумия, — сказал Гарсия.
Хантер кивнул.
— Но пока еще не установлено, что значат эти тени, — продолжал Гарсия. — Если ты прав и каждое теневое изображение имеет непосредственное отношение к жертве, то тогда я все равно кое-чего не понимаю.
— Чего именно ты не понимаешь?
— Возьмем первую «скульптуру». Убийца много трудился, чтобы у нас не осталось ни малейшего сомнения в том, чьи это теневые марионетки. Ради этого он специально разрезал человеческое тело. Ты и сам говорил мне, что форма клюва птицы исключает многих пернатых, оставляя всего несколько видов. То же относится и к тени койота. Возьмем вторую «скульптуру». Здесь преступник не вдается в детали. Трудно сказать, изобразил ли он человеческое лицо с рогами, дьявола, языческого бога или какое-нибудь животное. Две стоящие фигурки и две лежащие могут изображать людей, а могут что-то другое. Зачем это убийце? Первый раз он из кожи лезет, создавая теневых марионеток, а во второй — выполняет задуманное кое-как.
Хантер помассировал виски.
— Мне на ум приходит один возможный ответ: актуальность.
Нахмурившись, Гарсия поднял руки вверх.
— Сдаюсь.
— Думаю, убийца в первый раз вдавался в подробности только потому, что это казалось ему важным. Он не хотел, чтобы мы ошиблись и приняли одно животное за другое. Он не хотел, чтобы мы приняли тени за собаку и голубя или лису и сову.
Гарсия немного подумал.
— А во второй раз для него это было уже не важно?
— По крайней мере, не так важно, — ответил Хантер. — Детали не так важны для понимания второго изображения. Не важно, является ли рогатая голова дьяволом или не является. Не об этом хочет сказать нам убийца.
— И что же он хочет нам сказать?
— Еще не знаю…
Хантер выглянул из окна автомобиля и посмотрел на полицейские машины, выстроившиеся перед муниципальным домом, в котором прежде жил Тито.
— Но я считаю, что Кен Сандс достаточно умен для того, чтобы изменить почерк своих преступлений, пытаясь сбить нас со следа.
Глава 71
Солнце клонилось к закату. Натан Литлвуд сидел за столом и слушал аудиозапись сеанса со своей последней пациенткой, делая по ходу кое-какие заметки. Его приемная находилась в Сильвер-Лейк, к востоку от Голливуда и на северо-запад от центра Лос-Анджелеса.
Литлвуду было пятьдесят два года. Рост — пять футов одиннадцать дюймов.[26]Классическая мужская красота. Благодаря диете и трем визитам в неделю в спортзал Литлвуд поддерживал свое тело в неплохой физической форме. А еще он был хорошим психологом, настоящим профессионалом. В списке его пациентов значились подростки и мужчины, которым перевалило за шестьдесят, холостяки и женатые, те, кто имеет сожителя, простые люди и знаменитости. Каждую неделю десятки пациентов изливали ему душу и поверяли свои мысли.
Последняя на сегодня пациентка ушла полчаса назад. Звали ее Жанет Старк. Она была актрисой. Жанет исполнился тридцать один год. Жила она с мужчиной, с которым последнее время часто и бурно ссорилась из-за самых обыденных вещей. А еще Жанет подозревала, что ее сожитель изменяет ей, причем изменяет не с другой женщиной, а с мужчиной.
Актриса, в свою очередь, переспала со многими женщинами. Она не стеснялась об этом говорить. Женский бисексуализм, по ее мнению, вполне приемлем, а вот мужской — мерзкое извращение.
С актрисой Литлвуд провел шесть сеансов, по два в течение трех недель. Почти сразу же она принялась с ним флиртовать. После первого сеанса Жанет стала вызывающе одеваться: короткие юбки, блузки с глубоким декольте, выставляющие напоказ ложбинку между грудями, — все, с помощью чего можно было бы привлечь его внимание. Сегодня женщина облачилась в короткое летнее платье, черные туфли с открытыми пальцами от Кристиана Лубутена, сделала яркий макияж и не надела нижнего белья. Пока она лежала на кушетке, подол ее платья задрался на бедрах. Жанет раздвинула ноги так, чтобы ничто не осталось незамеченным.
Литлвуд любил женщин. Чем более вызывающе, похотливо вела себя женщина, тем сильнее она его возбуждала. Впрочем, психолог не позволял себе флиртовать с клиентками, не говоря уже о том, чтобы закрутить роман с кем-нибудь из них. В таком городе как Лос-Анджелес слухи распространяются со скоростью лесного пожара. Они создают дурную славу, которая легко может похоронить твою карьеру. Литлвуд был достаточно умен, чтобы реализовывать свои сексуальные фантазии в других местах. За это он готов был щедро платить.
Литлвуд был разведен. Женился он в двадцать пять лет. Брак продлился менее пяти лет. Разногласия с женой начались почти сразу же после свадебной церемонии. Спустя четыре с половиной года после бесконечных скандалов, дискомфорта и полной сексуальной несовместимости брак довел обоих супругов до глубокой депрессии и нанес их психике неизгладимые травмы. Развод казался единственным спасением.
У них был единственный сын Гарри, который сейчас изучал право в Лас-Вегасе. После неудачного брака и продолжительного, изматывающего бракоразводного процесса Литлвуд поклялся самому себе, что никогда больше не женится. С тех пор мысль нарушить эту клятву никогда не приходила ему в голову.
Раздался звонок. Литлвуд нажал на паузу и надавил на кнопку интеркома.
— Да, Шэрил?
— Просто хочу узнать, нужна ли я вам еще сегодня.
Психолог взглянул на часы. Время ее дежурства давно истекло. Он и позабыл, что Жанет Старк любит назначать встречи как можно позднее.
— О-о-о… Извини, Шэрил. Я должен был отпустить тебя еще час назад. Совсем забыл о времени.
— Ничего страшного, Натан.
Литлвуд настаивал, чтобы Шэрил называла его по имени.
— Ты уверен, что я тебе больше не нужна? Если что, я могу задержаться.
Шэрил работала у Литлвуда секретаршей уже больше года. Сексуальное напряжение между ними могло, казалось, осветить маленький городок, но психолог, несмотря на взаимное сексуальное притяжение, придерживался в отношении Шэрил той же стратегии, что и со своими пациентками. Секретарша, напротив, забыла бы о профессионализме и запрыгнула бы в постель к Литлвуду быстрее, чем человек успеет произнести слово «гуакамоуле»,[27]представься ей такая возможность.
— Нет. Все в порядке, Шэрил. Я сейчас делаю кое-какие заметки. Я все равно скоро закончу… максимум через полчаса. Поезжай домой. Встретимся утром.
Литлвуд снова включил диктофон.
На то, чтобы закончить записи, у психолога ушло тридцать пять минут. К тому времени, когда он спустился в подземный гараж, там оставалось три автомобиля. Свою машину Литлвуд оставил в дальнем углу под мигающей лампой.
