что за сто пятьдесят лет непрерывной войны друг с другом местные твари выработали четкие и при этом довольно специфические алгоритмы выживания, причем не столько отдельных особей, сколько отрядов и укрепрайонов в целом. Этот алгоритм стал неким компромиссом между изначальным приказом захватить и удерживать конкретные территории и чем-то вроде инстинкта самосохранения. Искусственные интеллекты автономных отрядов, сумевших пережить первые годы после ухода с Земли своих хозяев, постепенно пришли к довольно простой схеме реакции на действия любого противника, сводящейся к трем основным постулатам.
Первый из них предельно прост: видишь слабого противника – уничтожай; видишь плохо защищенную территорию – захватывай, но только в границах, предусмотренных изначальным приказом – тратить ресурсы на захват других земель нет смысла. Второй постулат предназначен для противоположного расклада и тоже не слишком замысловат: сильного противника можно атаковать только тогда, когда он пытается захватить уже контролируемую тобой территорию. Провоцировать такого врага на атаку можно, но только с целью его ослабления при попытке взломать твою хорошо подготовленную оборону. И наконец третий, не столь очевидный: видишь нестандартную и опасную угрозу – атакуй и уничтожай, используя все возможности, но если становится очевидно, что имеющимися средствами с угрозой не справиться – переходи в оборону и старайся такого врага больше не провоцировать и вообще не трогать, если он сам не атакует тебя на твоей территории.
Первые два постулата я вывел для себя достаточно давно, а вот третий проявился только после падения в Каинову чащу аппаратов чужих. Они стали первой такой нестандартной угрозой за полтора века относительного баланса сил между автономными отрядами кибов и тайкунов. При попытке атаки мест падения десантного бота кибов и летающего голема тайкунов местные обитатели получили очень достойный отпор и в итоге довольно быстро оставили их в покое, а вот на нашу с Тапаром вылазку они отреагировали очень бурно, увидев в применении гибридного оружия новую необычную угрозу, но при этом не настолько опасную, чтобы с ней нельзя было справиться. Именно из этих двух событий я и сделал свой главный вывод.
Конечно, стопроцентной уверенности в нем я до сих пор не испытываю, но шанс, на мой взгляд, у нас есть, и шанс неплохой. Сейчас нам предстоит проверить на практике, как работает сформулированный мной третий постулат, а для этого разгром выбранного нами в качестве цели укрепрайона кибов должен оказаться быстрым и показательно неотвратимым. Собственно, именно для этого нам с Шелой пришлось столько времени посвятить модификации снарядов к трофейной пушке. Их понадобится действительно много. Очень много.
– Роботы на позициях, – докладывает Ло.
Мы с Шелой тоже занимаем свое укрытие. Ремдрон возился с оборудованием этих подземных бункеров довольно долго, почти всё время, пока мы ехали в город, делали там свои дела и потом возвращались обратно к месту проведения операции. Зато укрытие получилось достаточно надежным. Здесь, пожалуй, можно пересидеть серьезный обстрел, если таковой будет иметь место. Впрочем, я очень надеюсь, что до этого не дойдет.
Наша с Шелой позиция находится на небольшом пригорке. Перед нами лежит болото, а за ним узкая полоска берега, за которой начинается укрепрайон кибов. До него отсюда метров шестьсот, и сейчас он выглядит, как ничем не примечательный кусок леса. Ну, это если смотреть невооруженным взглядом. Дроны-разведчики, висящие над нашей целью, транслируют картинку со своих сканеров, и мы в деталях видим все огневые точки, входы в бункеры и частично даже подземные помещения укрепрайона.
Укрытия Крокодила и вооруженного пулеметом ремдрона соединяются с нашим с Шелой наблюдательным пунктом узкими подземными коридорами. Пройти там можно, но в основном они сделаны не для этого. По ним проброшены к роботам два прочных шнура. Да, точно таких же, какие я использовал при испытательных стрельбах из Вала и трофейной автоматической пушки. Несколько экспериментов, проведенных на нашем полигоне рядом с базой в Каиновой чаще, показали, что, несмотря на откровенно шаманский характер этого подхода, он единственный дает стопроцентный результат.
Отдание команды на открытие огня с помощью беспроводных средств связи приводило к тому, что модифицированные боеприпасы срабатывали, как обычные. При передаче сигнала по проводам результат оказывался лучше, но всё равно оставался очень нестабильным, и только шнур, за который требовалось дернуть рукой, работал без сбоев. При этом было достаточно инициировать первый выстрел, а потом просто не выпускать ведущего огонь робота из поля зрения, и модифицированные боеприпасы продолжали срабатывать нужным образом. Правда, стоило хоть на секунду отвлечься, и контроль слетал, а пули и снаряды тут же утрачивали свои особые свойства.
Рационального объяснения такому положению дел никто из моих союзников дать не смог. На мой взгляд, ближе всех к истине был Тапар, предположивший, что рывок за шнур нужен исключительно для правильной самонастройки моего мозга на взаимодействие со скрытой силой, закачанной в боеприпасы. Такая вот странная форма самовнушения. Ну, или психосоматики, как выразилась Шела.
Как бы то ни было, трюк со шнуром исправно работает, и сейчас оба робота, как собачки на привязи, ждут, когда я дерну за поводок, передавая сигнал к открытию огня. Алгоритмы действий в их вычислители уже заложены, так что мне остается только отдать инициирующую команду.
– Противник вас не видит, – докладывает Кан. – Активность всех систем укрепрайона на уровне фоновых значений.
– Принято, – коротко отвечаю на общем канале, но начинать атаку не тороплюсь. – Что с ближайшими окрестностями?
– Разведчики никаких значимых угроз не видят, – отвечает Ло. – Укрепрайон иншеров в трех километрах от вас в такой же спячке, как и наша цель. В нейтральной зоне копошится пара мелких големов, но от вас они достаточно далеко. К востоку и юго-западу есть несколько отдельных огневых точек, прикрытых в промежутках минными полями. Активности не проявляют. В воздухе кроме наших птичек никого нет.
Чувство опасности почти не дает о себе знать, но где-то на периферии сознания оно всё же продолжает неприятно шевелиться, и я решаю на всякий случай подстраховаться.
– Ждем пять минут, – предупреждаю я союзников. – Мне нужно кое в чем убедиться.
Достаю стальной шарик и, сфокусировав на нем поток скрытой силы, загоняю организм в режим обостренного восприятия. В этот раз нужное состояние приходит сравнительно легко, и я, слегка морщась от болезненных ощущений, перенаправляю хлынувшую потоком энергию в конструкт наблюдения. Шар тайкунов немедленно откликается, послушно искажая пространство перед моими глазами. Участок местности, на который направлен мой взгляд, резко приближается, и теперь я могу рассмотреть каждый пожухлый лист или снежинку, а при необходимости и
