class="p1">–..Нет! — одновременно с ним рыкнул Оборот.
Анадар отрицательно покачал головой и ещё раз повторил:
— Нет, я не согласен.
— Нужно, чтобы мальтан вступил в реакцию с фенилпропинизоприном, иначе Вы обречёте своего зверя на нестерпимые мучения. Уже обрекаете, — Маран приподнял одну бровь и выразительно посмотрел на мужчину. — Однажды эту боль ощутите и Вы, мой друг. И она будет расти до тех пор, пока Ваш мозг не деградирует, пытаясь защититься. Вы же разговаривали с Аксюмуром, значит, знаете, что Вас ждёт!
— Анадар, тебе нужна эта привязка! — воскликнула я.
— Я уже сказал — нет, — категорически заявил Анадар. — Я не буду тебя кусать.
Он смотрел на меня, а я не понимала, почему он столь категоричен. Видимо, мужчина что-то такое прочитал в моих глазах, потому что, ласково проведя пальцами по щеке и подцепив подбородок, прошептал мне прямо в губы: — Я не сделаю этого, потому что уважаю твой выбор и слишком люблю, чтобы навязывать свою истинность.
— Я тоже люблю тебя! — ответила тихо. — И твоего зверя! И не хочу терять никого из вас. Пожалуйста, Дар… Я тебя очень прошу…
— Поговорим об этом позже, — сказал Оборот и мягко коснулся губами моей щеки.
Глава 14
Марика
От Марана мы уходили в растрёпанных чувствах. Полковник был на своей машине, поэтому сначала завёз в общежитие Сильву, а потом повернул в сторону гостиницы.
— Отец знает, что с тобой происходит? — спросил Черк, нарушая затянувшееся молчание.
— Нет, — выдавил из себя волк. — Я Вас прошу, не надо ему пока сообщать.
Мужчина неодобрительно покачал головой и перевёл взгляд на дорогу.
— Ты поступаешь нечестно по отношению к своим родным. Думаешь сейчас только о себе.
— Я разберусь, — отрезал Анадар.
Я отвернулась к окну, пытаясь сдержать накатившие слëзы. Меня никто не обвинял, но я осознавала, что вся ответственность за принятое Анадаром решение ложилась исключительно на мои плечи. Категорически отвергая истинность, я добилась того, что теперь могу потерять любимого мужчину. Но, что самое страшное, он может потерять жизнь.
«Вот уже действительно глупая, глупая девчонка!» — корила себя, не представляя, что теперь делать и как убедить Оборота принять от меня истинность.
Я тяжело вздохнула, и Анадар тут же притянул меня, устроив голову на своей груди. Мозг панически искал выход из ситуации, отвергая варианты один за другим.
Когда машина остановилась у гостиницы, полковник повернулся к нам.
— Даю тебе три дня. Не решишь проблему, имей ввиду, я позвоню твоему отцу.
— Господин Черк…
— Я не дам тебе загнуться, ты меня понял!? — полковник гневно сверкнул глазами. — Разговор окончен!
Он отвернулся, и мы молча вышли из машины.
Проводив до номера, Анадар коротко поцеловал меня в висок, пожелал спокойной ночи и ушёл к себе.
Два последующих дня я пыталась уговорить мужчину одуматься. Но ни слëзы, ни просьбы, ни угрозы не помогали.
Он вëл себя так, будто ничего не случилось. Утром заходил за мной, и мы шли завтракать, затем гуляли по городу или сидели в уличных кафе. После обеда мужчина провожал меня до двери и уходил в свой номер.
Ночевали мы в отдельных номерах.
Несколько раз мне звонил Маран, ругался, что Анадар не берёт трубку, и узнавал, как обстоят дела. Мне нечем было его обнадёжить. Я уже и сама была на грани отчаянья.
Я не знала, что творится в душе мужчины, что происходит с его зверем. Если я спрашивала, он отвечал нарочито спокойным тоном, что всё в порядке. И менял тему разговора.
К концу третьих суток я настолько отчаялась достучаться до него, что, когда в голову вдруг пришла очередная идея, я не стала её отметать. Решалась я недолго. Пусть идея была немного безумной и могла не выгореть, но шанс всё же был, и я не могла его упустить.
Быстро приняв душ и переодевшись в летнее платье с открытыми плечами, я выскользнула из номера и подошла к соседней двери.
Вскоре в коридоре появился официант. Он подкатил тележку с заказанным мной ужином и постучал в номер Анадара.
Мы ждали несколько минут, после чего официант постучал ещё раз и громко произнёс:
— Господин Рихар, Ваш заказ!
В номере раздались неспешные шаги, дверь открылась, и в проёме показался Оборот.
— Я ничего не заказывал.
— Я заказывала! — я вышла из-за двери.
Не ожидавший увидеть меня мужчина сделал шаг назад. Мгновенная растерянность прошла, но я успела заметить и осунувшееся лицо, и тяжёлую складку между бровей, и безнадёжность в золотистых глазах.
— Проходите, — он кивнул официанту, а следом втянул в номер меня, тут же опалив лицо множеством мелких поцелуев.
Я закрыла глаза и прижалась к мужчине.
— Надеюсь, ты голодный, — сказала, едва он отстранился.
Анадар улыбнулся:
— Очень!
— Я тоже.
Мужчина закрыл за официантом дверь, и мы прошли к сервированному столу.
Весь ужин мы перебрасывались ничего не значащими фразами. Я бесконечно шутила, стараясь ничем не выдать волнение. Но чем ближе был момент «Х», тем труднее было держать лицо.
Поковырявшись для вида в десерте, я, наконец, отложила вилку и взглянула на Оборота.
— Дар… — голос неожиданно осип, и я кашлянула. — У меня есть просьба.
Беспечная улыбка исчезла с лица мужчины, и я вновь увидела в них знакомое упрямство.
— Рика, если ты опять хочешь поднять тему истинности, мой ответ не изменился. И не изменится!
— Но почему? — воскликнула я, нервно подскакивая со стула. — Раньше ты хотел, но я была против. Но теперь-то я очень этого хочу, что теперь не так?
— Я уже говорил, но повторюсь, — нахмурился мужчина. — Я не хочу, чтобы ты считала наши отношения навязанными. Поэтому привязки не будет!
Он тоже встал, поэтому сейчас грозно возвышался надо мной. Но мне не было страшно. Я знала, что этот невыносимый упрямец сознательно обрекает своего зверя на смерть, а себя — на безумие, — ради моих принципов. Поэтому он никогда не причинит мне физической боли.
— Хорошо, — произнесла, делая шаг к нему. — Делай, как знаешь. Только без меня. Я пришла проститься.
Анадар дëрнулся так, будто я его ударила. А я сделала ещё один короткий шаг.
— Я не хочу видеть, как ты убиваешь себя. Это выше моих сил, — прошептала, заглядывая в глаза и едва ощутимо касаясь пальцами щеки. — Мне всё равно, есть истинность или нет. Я просто люблю тебя! И с ней, и без неё.
— Рика… — Оборот перехватил мою руку, но я прижалась к мужчине и потянулась к его губам.
Мы целовались, как сумасшедшие, до боли, до чëрных мушек перед глазами. Я гладила рельефное тело
