ему доверять.
Анаит наконец-то нашла отличную квартиру и переехала от Сашки, и теперь мы видимся намного чаще. С Глебом они спелись на раз два, чему я безумно рада! А ещё, как бы удивительно это ни звучало, но сплетница — Наташка Рузич, теперь моя подруга. Несмотря на её болтливость и порой, ладно, скажем как есть, часто дурной характер, девчонка она добрая и может быть верным другом.
Из неожиданного за этот месяц, пожалуй, случилось то, что не так давно Глеб приехал ко мне домой в компании Миши и Дамира, оба были изрядно потрёпанные, с разбитыми лицами и грустные. Парни в руках держали цветы с конфетами и потухшим голосом, просили у меня прощение. Ведь пять лет назад, когда мой муж избил меня и сломал рёбра, Миша знал об этом, но никак не оказал помощь. А Дамир извинился за то, что в один из дней увёз меня к Шмелёву, не предупредив Глеба и за свою жёсткость, холодность в последнюю нашу встречу, перед тем, как приехали люди в погонах. Мне было неуютно и неловко, прошло столько лет, и боль тех событий я частично уже отпустила. Ещё мне стало жалко их, таких понурых и избитых, я же не глупая и догадывалась, чьих это рук дело. С осуждением косилась на Глеба, который делал вид, что не замечает моего взгляда и убирал за спину руки с разбитыми костяшками…
Конечно же, я не держала на них зла и простила, тем более, как оказалось, Кренц сам лично пришёл к Глебу и рассказал о той ситуации. Сказал, что много раз вспоминал это и винил себя за абсолютно не мужской поступок.
А потом мы вместе пошли пить чай.
— Кстати, надо вас с Ларисой получше познакомить, — Глеб высказал мысли вслух. — Мне кажется, вы подружитесь. Крен, как ты считаешь?
— По-моему, ещё при первой встрече в детском магазине, Мурашка уже чуть ли не набивалась Яне в подруги, — пробасил Миша, закидывая в рот печенье.
— Твоя жена очень милая, — киваю и немного ловлю на своих щеках румянец. — И дети у вас прекрасные.
— Да уж, знала бы ты, сколько она моей кровушки попила в своё время.
— Мне очень интересно. Расскажешь? — улыбаюсь и подпираю подбородок руками.
— О нет, это может растянуться надолго. Лучше оставить эту историю на другой случай, — смеётся Глеб.
* * *
Моя задержка длилась уже больше месяца. И я со счёта сбилась, сколько тестов на беременность перевела. А буквально позавчера Глеб заметил в мусорном ведре заветную палочку и спросил:
— Ян, это что?
Боже, серьёзно? Глупее вопроса и придумать нельзя.
— Глеб, это тест на беременность.
— У тебя задержка? — выпучивает в удивлении глаза, и его величественные брови ползут вверх, собирая волны морщинок на лбу.
— Да, уже очень давно, но я не беременна, как видишь. Надо идти к врачу, разбираться в чём причина, возможно пройти курс лечения, но я всё никак не могу дойти. Ну, что ты так смотришь? Работы море, сам знаешь.
— Можно я тебя мысленно придушу? Ты сейчас серьёзно больше печёшься о работе, нежели о себе? Женщина моя, ау-у-у? Придите в себя! — тянет он и щёлкает перед моим лицом пальцами.
— Я запишусь. Обещаю, — соглашаюсь, понимая, что спорить с ним бесперспективное дело. Тем более, что он прав.
— Сейчас запишись.
Сегодня сразу после пробуждения Глеб сообщил, что хочет поехать со мной. Вот, его машина тормозит на парковке медицинского центра, и мы вместе идём на приём к гинекологу. Точнее, это я иду, а Миронов моя группа поддержки. И я солгу, если скажу, что в душе не радуюсь этому.
Поднимаемся на четвёртый этаж, направляемся по коридору к нужному кабинету, сворачиваем направо, в холле сидят несколько девушек в ожидании своего приёма, но наш с Глебом взгляд втыкается лишь в одну из них — Зайцеву Екатерину Игоревну.
Глава 49
Яна
Катя, словно почувствовав на себе чьё-то внимание, повернулась и застыла на нас взглядом. Вся напряглась, сглотнула, крепче сжала ручку сумки, а затем встала и сделала шаг в нашу сторону.
— Какая встреча! Миронов дорогой мой, а ты оказывается плодовитый! Ну просто бык-осеменитель! И меня обрюхатил, и Яночку, судя по всему, — с усмешкой говорит, так, чтобы слышали все вокруг. — Мы можем сразу втроём зайти, скажем, что у нас счастливая шведская семья.
— Катя, прекрати устраивать цирк, — Глеб подходит к ней и давит леденящим тоном.
— Янусик, зайка, а ты на каком месяце уже? — Катя делает наигранно милый и улюлюкающий тон. Будто разговаривает с несмышлёным ребёнком. — Наверное, у тебя помладше, а ты знаешь, мы можем дружить. Вместе с колясками гулять будем, чатик счастливых мамочек создадим. А там гляди, может наш красавчик-сердцеед, ещё любовницу с пузом приведёт и вот нас уже трое станет. Красота! Как считаешь? Совсем весело будет, да?
— Катя, пожалуйста… — почти шепотом говорю. Просто не знаю, как правильно реагировать на неё и все слова, что сейчас вылетают из её рта.
— Что такое, милая? Я что-то не то сказала? Ой, ты только не нервничай, беременным нужно сохранять спокойствие и душевное равновесие.
Глеб, берёт её аккуратно за локоть и тихо просит успокоиться, но она лишь бросает насмешливый взгляд, отдёргивает руку и готовится к новой порции язвительности.
Но в этот момент дверь кабинета с номером сорок шесть открывается и оттуда выглядывает гинеколог.
— Зайцева Екатерина, здравствуйте! Проходите, пожалуйста, на приём.
Катя закусывает губу, её глаза краснеют, словно готовясь пролить слезы, но она втягивает носом воздух, гордо вскидывает подбородок и скрывается за дверью кабинета.
Кажется, что я только сейчас начинаю дышать, но от этого ничуть не легче, ведь после такого шумного выступления, мы вмиг стали звёздами, и теперь все, кто находятся в холле, смотрят на нас с нескрываемым любопытством, отчего мне хочется просто сквозь землю провалиться. Не знаю, как бы я выдержала всё это, не будь рядом Миронова.
— Глеб, умоляю, давай уйдём отсюда! — касаюсь его дрожащей рукой и смотрю
