Документы, понятное дело, были подделаны — я родилась уже в усадьбе, а по бумагам меня купили за весьма приличную сумму. Это малость остудило пыл урода, но он все еще требовал расплаты и мести. И сказал, что если Альберт меня не высечет, его замучают проверками и комиссиями. Работа встанет, и с такими убытками он уже не сможет содержать поместье. И графу ничего не оставалось, кроме как согласиться. Заплатить малой кровью за жизни всех подопечных. Он лично привязал меня к лавке и всыпал таких розг, что пол вокруг выглядел так, словно на лавке зарубили и разделали пару куриц.
— Боги… — прошептала йотунша. — Как он мог…
— А какие были варианты? — хмыкнула Айка. — Видимо, то событие сильно на меня повлияло. Лицо-маска и тело-кукла очень помогли на новой работе. Как и привычка пороть клиентов в строгом костюме. Но все это — в прошлом. Я ни о чем не жалею. Ведь если бы не бордель, я бы никогда не встретилась с таким замечательным человеком, как господин Раков.
Я кисло улыбнулся, впервые ощутив странное жжение на скулах. Я что — покраснел?
«Покраснел, как нецелованный школяр, — усмехнулась полудница. — Стыдоба».
«Завидуй молча. Про тебя так никто не скажет».
Ожидал обидной колкости в ответ, однако Яра скрестила руки на груди и отвернулась.
— Вот такая история, — подытожила лешачиха и уставилась в опустевшую чашку.
— Знаешь, а мы в чем-то похожи, — внезапно произнесла Фрида. — Только я была не рабыней, а нежданным ребенком.
— Расскажешь? — попросила Айка.
— Ладно, — великанша зажмурилась и шумно вдохнула. — Хуже, наверное, уже не будет. Много лет назад моего отца назначили послом в земли йотунов. Королевство гномов переживало не лучшие времена, и совет кланов решил наладить торговлю с великанами, хотя меж нашими народами долгие годы шла война. Не особо жестокая, в основном пограничные стычки и набеги, но стороны друг друга, мягко говоря, недолюбливали. Но так уж случилось, что мой отец полюбил одну северную ведьму — и та ответила ему взаимностью. Прежде никто и представить не мог, что у гнома и великана может быть потомство, однако боги, похоже, решили сыграть с ними злую шутку. И ведьма понесла, но сразу предупредила Фродгара, что принесет ребенка в жертву Локи — ведь только так можно избавиться от позора.
— А что тут позорного? — удивилась Яра.
— Все дело в нравах и обычаях. И гномы, и йотуны страшно зациклены на удаче, богатстве и славе. Если ты невезуч, неуспешен и небогат, то не имеешь права называться членом общины. Ты — выродок, который проклят богами и приносит только зло. Гномы про таких говорят — ходячая порча, и стараются поскорее либо выгнать, либо выжить. Поэтому у обоих племен есть традиция смывания позора кровью, когда изгои отправляются в последний поход, чтобы избавить клан от печати неудачи. А теперь представьте, что ведьма, задача которой — привлекать милость богов, вдруг рожает от бывшего заклятого врага. Это именно тот стыд, который можно смыть только кровью. В данном случае, жертвенной.
— Ну и нравы, — фыркнула Яра. — И тем не менее, ты все еще жива.
— Да. Потому что отец забрал меня сразу после родов и увез домой. Не мог смириться с убийством родного ребенка, хотя это сулило ему огромные неприятности. Первое время он выдавал меня за троюродную племянницу от погибшего в славной схватке дальнего родича. Но чем больше времени шло, тем очевиднее становилось, что я малость великовата для гномки.
Я не смог сдержать улыбки, вспомнив истории, когда под видом минипигов продавали обычных поросят.
— Какое-то время отец юлил и выкручивался, но потом его приперли к стенке. Меня спасло только то, что за прошедшие годы между гномами и йотунами установился мир и довольно выгодные отношения. И полукровка только поспособствовала бы укреплению связей, так что меня не выбросили на мороз. Однако вместе с тем возложили те же обязанности, что и положены любому гному. Старейшина так и сказал мне — либо ты гном, либо можешь идти к йотунам. Возвращаться я, разумеется, не хотела — там меня никто не ждал. Вот и пришлось строго следовать всем нормам и правилам. А их у подгорного народа — не перечесть…
Фрида перевела дух и продолжила:
— Я старалась, как могла, хотя все валилось из рук. От матери я унаследовала темный дар, но так и не сумела его развить. Поначалу меня еще терпели — не изгонять же ребенка, в конце концов. Но затем все больше сородичей стали роптать, а тут как назло иссякла золотая жила, на прибрежные поселения напали викинги, а дозоры горцев сообщили, что видели дракона. Иначе говоря, началась череда неудач — пока еще несильных, так сказать, предупредительных. И рунные жрецы вынесли приговор — или я добиваюсь славы, или собираю вещи. Старейшина отправил нас с отцом в Русскую империю — подальше от народного гнева. Но если я не сумею проявить себя, путь домой нам заказан навсегда, — девушка опустила голову. — Вот отец и решил бить клин клином. Сказал, что раз доброта не помогает, придется познать его гнев. И поставил условие — или победа, или он знать меня не знает. Так что, боюсь, придется как-то обустраиваться на месте. Правда, я не представляю, кто возьмет на работу такую неумеху и неудачницу.
Великанша сдерживалась, как могла, но на последних словах шмыгнула и беззвучно расплакалась. И вопреки всем моим ожиданиям, первой к ней подошла именно Ярослава. И со словами «господи, ну и ну» бережно обняла за дрожащие плечи. Я же взмахнул объятым темным пламенем кулаком и стукнул по столу:
— Сука, аж трясет. Сначала дочку зачморил, а потом мою избу скоммуниздил. Наверное, чтобы разобрать и прославиться, как великому изобретателю — на случай, если с первым вариантом ничего не выйдет. Но ничего — не вешай нос. Я знаю, как тебе помочь.
— Правда? — йотунша подняла зареванное лицо.
— Да. Фродгар прав в одном — клин надо вышибать клином. Вот только вместо клиньев он загонял тебя в рамки и ставил блоки. А это так не работает. Если шпынять за каждую неудачу, ребенок просто начнет бояться каждого чиха и ничему никогда не научится. А учеба подразумевает ошибки — нельзя стать мастером, не запоров ни одной детали. Так что не дрейфь. Боязнь ошибиться — вот твой главный враг.
