вас люблю, девчонки, но вы такие сентиментальные.
– Сентиментальность – наше лучшее качество. – Эверет чмокает в щеку Ариэль, потом меня. – Мои великолепные подруги, мы снова вместе.
– Это стоит отметить, – говорит Ариэль. – Нам нужно устроить что-то особенное. – Она подается вперед, и я киваю, все еще чувствуя на губах сладость, а внутри – мечты цвета океанских волн.
Эверет вскакивает с места, складывает ладони домиком.
– У меня есть отличная идея.
40
Ариэль
Эверет собрала самый изысканный бранч, какой я видела в жизни: джем, сыр бри, багет, печенье в сахарной глазури и штуки, которые я даже не пробовала, – например, инжир и трюфельное масло.
Выйдя из ресторана, мы поехали на велосипедах в «Трейдер Джо» на Метрополитан-авеню. Мы с Джиа тоже хотели зайти, но Эверет настояла, чтобы мы дождались ее на парковке. Сказала, что мы испортим ее концепцию. Пока она в одиночку расхаживала по супермаркету, мы с Джиа отправились в зоомагазин «Пет-ко». Поумилялись над котятами и собачками из приюта, обсудили Акила и Хаджин, искусство и Пусан. Сорок пять минут спустя объявилась Эверет с четырьмя пластиковыми пакетами продуктов и – неожиданно – подстилкой для пикника.
И сейчас она суетится. Расстилает клетчатую подстилку на лужайке Флашинг-Медоус и в центре нее раскладывает угощения: разворачивает сыр, открывает баночки с джемом – создает инстаграмную[73] картинку. Джиа делает снимки – солнце как раз освещает сконы[74] под правильным углом. Мы шутим, что нам стоило бы стать инфлюэнсерами. Джиа будет фотографировать, Эверет – придумывать концепции, а я – следить за статистикой. Пожалуй, я все-таки проектом Беа займусь.
Вчера ночью я не собиралась спрашивать умму с аппой про Корею. Хотела поднять эту тему, когда мы выспимся после слезного разговора. Но аппа все сидел возле журнального столика с ожерельем Беа в руках. На мамином лице играло нечто вроде улыбки – искренней, непривычной и едва ли не счастливой. Поэтому в шесть утра я произнесла вторую часть речи, которую набросала в самолете на салфетке. Я сказала, что хочу отложить поступление и уехать в Пусан на год. Изложила родителям свой план. Дала им слово, что вернусь. И после долгого обсуждения они почему-то поверили мне. Проявили доверие.
Я вдыхаю ароматы выжженной солнцем травы и сливочного бри. Я люблю Пусан, но он никогда не сравнится с летним Нью-Йорком. Всюду пухлые азиатские карапузы и их матери в глухих панамах. Мимо, в опасной близи от нас, то и дело пролетают скейтеры. Над нами нависает Унисфера. Все в этот момент ладно и гладко. Не считая Эверет, которая ожесточенно пилит багет пластиковым ножом.
Джиа разглаживает юбку и наклоняется ко мне – шифоновый рукав задевает мое плечо.
– Она в порядке?
Мы наблюдаем за Эверет с другого конца подстилки, будто мы – аудитория, а она – ярмарочная артистка, которая показывает номера с ножами. Крошки летят во все стороны.
– Эв, – окликаю я ее и дотрагиваюсь до ее плеча, – у тебя все хорошо?
– Давайте я схожу и попрошу где-нибудь нож, – предлагает Джиа. – Может, в каком-нибудь магазине на углу мне его одолжат.
Эверет прекращает пилить. Моя рука все еще у нее на плече. Вид у нее поникший, словно поход в «Трейдер Джо» и сервировка пикника лишили ее всех сил.
– Кажется, я решила, что, если просто отвлекусь на что-то, то легче это переживу, – признается она.
До Джиа доходит быстрее, чем до меня.
– Письмо, – догадывается она. – Тебе так и не ответили, да?
– Не-а.
Нож падает на подстилку, Эверет оставляет в покое багет и подползает к нам. Я скрещиваю ноги, и она ложится мне на колени – косички поверх моих шорт.
– На какой ответ ты надеялась?
Эверет всхлипывает.
– Не знаю… В смысле, они бы… Не признали за собой все свои ошибки и тому подобное. Но хотелось бы получить какую-то обнадеживающую реакцию. Что они делают какие-то шаги в нужном направлении, понимаете?
– Ага, – сочувственно произносит Джиа, – они так усиленно добивались от тебя ответа, но когда ты наконец ответила, тут же отморозились.
– Трусы, – заключаю я.
Они действительно трусы. То, что случилось этим летом с Эверет, – ужасно. И такое, наверное, происходит всюду. Я наклоняюсь вперед, живот упирается в затылок Эверет. Такое точно происходит всюду.
– Эй, – восклицает Эверет.
– Т-с-с, – говорю я. – У меня есть идея.
Эверет сгребает косички и садится лицом ко мне и Джиа.
– Поздновато для презентации в «Пауэрпойнте».
– Есть идея получше, – объясняю я. – Просто выслушайте меня. Мы снимем видео для «Тиктока». Эв, у тебя уже есть там аккаунт, и это супер. Ты расскажешь о том, что случилось в «Люшесе Брауне», покажем твое письмо, а потом, не знаю, добавим какой-то призыв. Можем сделать видео язвительным, но по делу, скорее о театре в целом, чем о «Люшесе Брауне». Так ты сможешь проиллюстрировать реальную проблему системного толка.
Эверет морщится.
– «Тикток»?
– Да ладно тебе, Эв, это же гениально, – говорит Джиа. – Будешь бороться с системой. – Она переводит взгляд на нависающую над нами Унисферу, смотрит куда-то вдаль, и глаза у нее блестят. – Запостим видео, подождем пару часов, а потом бам! Ты завирусишься.
– У кого-то из нас видео хоть раз залетали в реки? – с сомнением спрашивает Эверет.
– М-м, ни у кого, – признаю я.
Джиа опирается на собственные колени.
– Будет прикольно. Устроим им катарсис.
Наша любимая театралка пару минут разглядывает нас, ковыряя траву.
– Ладно, давайте, – соглашается она.
Джиа хлопает по коленям, и крошки снова разлетаются в стороны. Мы приступаем к работе. Мы с Эверет продумываем сценарий, пока Джиа разбирается с вопросами насчет видеосъемки. Потеряв надежду на пластиковый нож, я просто отламываю себе кусок багета. Воздушный и свежий, с ложкой трюфельного масла, он просто тает во рту. Уничтожив весь хлеб и наевшись печеньем, мы восхищаемся работой друг друга. Перед тем как мы начинаем съемку, Эверет с чувством зачитывает монолог. Джиа расправляет клетчатую подстилку и встает на колени, телефон – в ее крепких руках. Я веду отсчет: три, два, один. Когда Эверет заканчивает, я добавляю в видео ее письмо и редактирую склейку. И когда небо становится огненно-рыжим, а среди облаков уже проглядывает луна, я наконец могу нажать «Отправить».
– Готова? – спрашиваю я.
– Я не хочу ждать реакций, – стонет Эверет. – Просто выложи его и разлогинь меня оттуда.
– Но что, если пойдут комменты? – возмущается Джиа. – Или куча лайков?
– Мне плевать.
– Но…
– Да отправь ты его уже! – не выдерживает Эверет.
Парочка скейтеров в шапках и мешковатых штанах с интересом оглядываются на нас. Я нажимаю «Отправить».
