келарь начал искать могилу инока Христофора. Обрёл оную он только через три дня после начала поиска. Привели его туда казаки, у которых Юрлов узнал все подробности о похоронах инока.
Авраамий, Стефан и Юрлов раскопали могилу, подняли прах мученика. Когда раскрыли домовину, то увидели, что верно, обрели нового святого, ибо останки Христофора были нетронуты тленом. Их уложили в новую домовину и переодели в чистое платье. Следом келарь под присмотром Стефана отправил мощи в Троицу, чтобы захоронить их в обители.
* * *
Тем временем в Ярославле окончательно сложился «Совет Всея Земли», куда наряду с князем Дмитрием Пожарским и Козьмой Мининым вошли оказавшиеся за пределами Москвы представители столичной знати. Для участия в «Совете» были приглашены представители разных городов Русского Севера. Отныне это была стройная система управления, которая прослужила вплоть до Созыва Земского собора и избрания царя. Это позволило «Совету» стать подлинным временным правительством России[97].
В Ярославле определилась конечная цель ополчения: освобождение Москвы, созыв Земского собора и решение вопроса о престолонаследии. Войско пополнилось охочими людьми из числа дворян и посадских, усилена была и артиллерия. Отдельные отряды, посланные вождями ополчения, разбили и изгнали «воровских казаков» из ряда городов и селений. В это время в Ярославль прибыло новгородское посольство. Немалую часть которого представляли шведы. Обсуждался статус Новгорода Великого и вопрос об избрании шведского принца на всероссийский престол. Вождям ополчения удалось временно примириться со шведами и избежать войны. Да и шведам было выгодно, чтобы Россия продолжала борьбу с Речью Посполитой – извечным врагом Швеции.
Распоряжения нижегородско-ярославского «Совета» признавали не везде. Ряд уездов не подчинился власти, как Первого, так и Второго ополчения. Твердость и последовательность действий князя Пожарского, строгое руководство войсками вызывали сильное недовольство, как части представителей родовитого боярства, так и части казаков.
Однако, 27 июля 1612 года основные силы ополчения выступили из Ярославля и 20 августа подошли к Москве. Князь Пожарский сознательно старался не соединять свои отряды, в которых преобладали дворяне, с отрядами, стоявшего под Москвой, ополчения князя Трубецкого. Там преобладали казаки и бывшие «тушинцы». Отношения между руководителями обоих ополчений были напряженными. Казаки неприязненно относились к хорошо снаряженным дворянам, стрельцам и воинам Д.М. Пожарского. А те, в свою очередь, обвиняли казаков в грабежах и разбоях. Но поход на Москву оказался своевременным…
* * *
Вся первая половина 1612 года выдалась очень холодной. Пришло лето, но положение в Кремле и Китай-городе не улучшилось. Осознавая безнадежность своего положения, польско-литовские отряды стали покидать Москву. Наиболее боеспособный полк под рукой пана Зборовского ушёл к Смоленску в начале июня 1612 года. Несколько возов зерна 25 июля 1612 подвёз в Москву пан Якуб Бобовский, но всё это было каплей в море. Начался голод. Торговцы, доставлявшие с огромным трудом «корма» из Подмосковья, сбывали хлеб по баснословной цене. В середине августа за Зборовским последовал и Гонсевский. Вместе с собой отступавшие увезли остатки кремлёвской казны. Во главе гарнизона Гонсевским был оставлен пан Николай Струсь.
* * *
Когда ополчение уже стояло под Москвой, на Пожарского было совершено покушение. Ещё при подходе к Москве вожди ополчения опасались казаков Трубецкого и не знали, пойдет ли князь на переговоры[98]. Однако, позже переговоры состоялись… Произошло объединение канцелярий двух ополчений. Новый «Совет всея земли» возглавили: князь Трубецкой, князь Пожарский, и выборный от Всея Земли Козьма Минин. Накануне приближающейся битвы войска князей Пожарского и Трубецкого принесли взаимные присяги. Казаки и дети боярские князя Трубецкого поклялись «против врагов наших польских и литовских людей стояти». Ополченцы Минина и Пожарского в ответ «обещевахуся все, помереть за дом Пресвятой Богородицы и за Православную християнскую веру»[99].
Всего на сутки Второе ополчение опередило войско гетмана Яна Кароля Ходкевича, спешившего с 400 возами продовольствия на помощь осажденному польскому войску.
* * *
Численность войск Второго ополчения не превышала 10 тысяч воинов. Значительную часть его составляли пешие и конные казачьи сотни, численностью около 4 тысяч человек. Особый отряд состоял более чем из 1 тысячи стрельцов. Остальная часть войска состояла из дворянского и посадского ополчений. Самой боеспособной, хорошо вооружённой частью были дворяне Смоленска, Дорогобужа и Вязьмы. Летописцы тех лет отмечали: «А смоляном поляки и литва грубны искони – вечные неприятели, что жили с ними поблизку и бои с ними бывали частые и литву на боех побивали». В состав ополчения входило несколько сотен пеших наёмников-стрелков – немцев и литвинов. Из крестьян, посадских людей и простых казаков, только нижегородские ополченцы были хорошо одеты и вооружены.
Отдельную воинскую силу составляло соединение князя Дмитрия Трубецкого, состоявшее из 2 500 казаков и детей боярских. Это были остатки Первого ополчения. В казачьем таборе царили разногласия. Остальные «мнозии ж от казатцкову чину и всякие черные люди не имущие… токмо едину пищаль да пороховницу у себя имущие», «ови убо боси, инии же нази»[100].
* * *
Численность войск, пришедших к Москве с гетманом Ходкевичем, составляла около 13,5 тысяч человек. Конная часть войска была распределена по разным соединениям: более 2 тысяч сабель были в составе нескольких отрядов и в хоругвях. В личном отряде гетмана насчитывалось около 2 тысяч конных воинов. Пехота гетманского войска была немногочисленна. Здесь числилось 1 500 стрелков[101]. Кроме того, под рукой Ходкевича было 8 тысяч запорожских казаков, готовых драться против «москалей». Отдельную силу представлял гарнизон Кремля численностью в 3 тысячи копий и сабель, с которым гетман Ходкевич поддерживал связь и старался согласовать действия. Однако, они были блокированы и мало боеспособны из-за голода. Но всё же общая численность польско-литовского войска в Москве и близ неё достигала 17 тысяч сабель и копий.
Гетман Ходкевич, успел показать себя видным военачальником. Неплохим воеводой являлся запорожский кошевой атаман Александр Зборовский. Остальные воеводы польско-литовских войск, включая воевод в Кремле – хмельницкого старосту Николая Струся, мозырского хорунжего Иосифа Будило, имели значительный боевой опыт, но особыми полководческими качествами не отличались[102]. Однако, боевая подготовка польских гусар и европейской пехоты были всё же очень высоки.
Сражение за Москву стало неизбежным уже 20 августа. Не только полководцы и воеводы, но и все простые воины противостоящих друг другу войск понимали, осознавали, что назревает вторая – новая схватка за столицу России. И эта схватка обещала стать ещё более страшной и кровавой, чем та, что случилась полтора года назад.
* * *
Стояла солнечная погода второй половины августа. Дул тёплый ветерок. Казачий круг в стане Трубецкого собрался стихийно.
