из одного ведомства в другое, но передумал. И место уже было подготовлено. Что и говорить, друг осерчал на него.
«Набрался и позвонил».
«Значит, была причина?»
«Была. Ты помнишь Маргу Рубину, нашу Маргу, снайпершу?»
«Помню ли я Маргу? Эту тварь? За которой числится адский список грехов? Зачем ты мне портишь настроение? Да еще с самого утра?»
«А если она в России?»
«Она – стерва, но не дура».
«Иногда деньги решают все, – сказал Крымов. – Большие деньги особенно…»
«Подскажи, где она, и я приду за ней», – очень серьезно сказал его старый приятель.
Когда Андрей дал отбой, то увидел за стеклом в номере Марию. Запахнув халат, она смотрела на него. Даже через затуманенную преграду он увидел, что ее глаза, хоть и счастливые, взволнованны. Ей словно передалось его настроение.
Он открыл балконную дверь, вошел, обнял ее.
«Ты – холодный, – в ответ обнимая его, сказала она. – Все нормально?»
«Все хорошо, – ответил он, заглянув в ее глаза. Поцеловал в губы. – Пока все хорошо, Машенька».
И вот теперь, уже в поезде, он думал: а хорошо ли все? Крымов потушил окурок и вернулся в купе. Поезд дал гудок, приближаясь к очередному большому населенному пункту, и Мария, не удержавшись, протянула руку и накрыла ею каменную лапу Андрея.
– Пока все хорошо? – памятуя о том его ответе, с улыбкой спросила она. – Все еще хорошо?
– Да, – кивнул он.
А ведь врал ей, врал!
– Какие нежности, – заметив это рукопожатие, покачал головой Егор Кузьмич. – Можно подумать, я чего-то проглядел…
Они вышли в Медведкове ровно в половине девятого утра. День был погожим и теплым. Синева неба над провинциальным городом кружила голову. Уже холодное солнце по-летнему слепило глаза. С этим делом Крымов превратился в ищейку – присматривался к лицам, как гончий пес вынюхивает добычу, искал тех, кого бы им стоило опасаться. Но, как это ни странно, ничего подозрительного обнаружить не смог. Тут же, на вокзальной площади, была и двухэтажная гостиница, называлась она «Зорька».
– В таком отеле жить да жить, – кивнул на здание Егор Кузьмич. – Бросим трофеи?
– А я в душ хочу, – сказала Мария.
– У нас еще три с половиной часа, – рассудил Крымов. – Можно и в душ.
Они сняли единственный люкс на две спальни, самый дорогой, остальные номера просто оказались заняты. «У нас сегодня съезд какой-то, – сообщила им деловитая уборщица. – Так обычно мы пустуем – хоть каждый день тараканов мори». Гости оставили трофеи из церковных подвалов, передохнули и в десять утра вышли на вокзальную площадь с новым приливом сил. Мария надела джинсы, белую водолазку и короткую курточку с меховым воротником.
– Ты удивительно хороша, – шепнул ей на ухо Крымов.
Светло-карие глаза Марии сияли.
– Спасибо, – так же шепотом ответила она.
Кажется, она была счастлива. Провинциальный город утопал в желтеющих садах, кое-где виднелись церковки, пятиэтажки были разбросаны тут и там, дымил трубами рубероидный заводик, в меру загаживая местную экологию. Магазинчики, киоски, все как везде.
– Где тут у вас музеум? – спросил Егор Кузьмич у старушки, торговавшей яблоками.
– Чегой? – осторожно спросила та, сидя на ящике в ряду таких же привокзальных торговок.
Старик с белой бородой доверие как бы внушал, а вот его речь – того…
– Где у вас усадьба дворян Нелюдовых? – взяла эстафету Бестужева.
– Чегой? – еще пуще нахмурилась торговка яблоками.
Другие прислушивались.
– Темнота, – посетовал Егор Кузьмич. – Где у вас, бабушка, Дворец культуры?
– А-а, – кивнула та, – Дворец наш? Культуры? Так на «тридцать седьмой» садитесь и сразу доедете.
– Сразу – это как? – спросил Егор Кузьмич.
– А через шесть, нет, семь остановок там будете. Через семь, Матрена? – спросила она у соседки.
– Через семь, – ответила та, подозрительно разглядывая приехавших.
– Яблоки-то купите? – спросила первая бабка.
– Давай, – махнул рукой Егор Кузьмич. – За сведения.
Поблагодарив бабку с яблоками и узнав, где у них тут остановка, приезжие двинулись в указанном направлении. В спину им донеслось: «Артисты, небось! Из гостиницы вышли, из “Зорьки”, я видала. Эта – певунья. А дедок-то у них баянист!» – «Да где ж баян-то?» – спросила другая торговка, Матрена. «Неужто в клубе баянов нет? – ответила вопросом на вопрос первая. – С собой тащить!» – «А-а!» – это была заключительная услышанная фраза.
– Где твой баян? – спросил Крымов.
– В клубе, тебе ж сказано.
– А ведь почти угадали старухи, – усмехнулся детектив. – Одного только не смекнули.
– Объясни-ка, Андрюша, – прижимая к себе куль с яблоками, потребовал Добродумов. – Чего не смекнули добрые бабушки?
– Баян сам к ним пожаловал.
Мария улыбнулась этой реплике.
– А-а, ты с этих позиций, – довольный, кивнул Егор Кузьмич. – Что ж, тогда принимаю.
Автобус «37» провез их три остановки, когда Крымов сказал:
– Надеюсь, вы не собираетесь ворваться в музей Нелюдовых прямо сейчас, ни свет ни заря?
Егор Кузьмич и Мария замялись.
– Я как-то не подумала…
– А чего тут думать, – сказал Крымов. – Выйдем за пару остановок, найдем кафе, любую приличную забегаловку, посидим-покумекаем, а потом уже и подкрадемся к месту.
– Дельно, – согласился Егор Кузьмич, которому посидеть-покумекать в забегаловке показалось разумным.
Так и сделали. Еще в автобусе узнали, где тут есть кафешка, им подсказали, вышли на следующей и двинулись по указанному адресу. Это была столовая, и работала она с девяти. Недавно открылась. Они сели за столик перед большим стеклом, за которым проснулся и двинулся в будничный поход захолустный городок Медведково, взяли для начала кофе и булочки и стали ждать горячего завтрака… Когда уходили, сытые и довольные, Добродумов подошел к молодой полной поварихе и протянул ей куль с яблоками:
– Вкусно кормишь, дочка! Держи, сам собирал, в своем саду! Будешь кушать, вспомни добрым словом деда Егора, раба Божьего.
Так и оставил он повариху с кулем в руках, недоуменно хлопающую глазами.
2
– Ну что, пора? – спросила Бестужева. – Они уже собираются…
Она волновалась все сильнее. Уже битый час они сидели в садике у детской площадки, напротив Дворца культуры. Рядом с Крымовым стояла небольшая спортивная сумка. За это время детектив осмотрел окрестности, разглядел всех людей, подтягивающихся к культурному центру Медведкова. Это были в основном пожилые и ничем не примечательные люди. Некоторые подходили парами, другие – поодиночке, иные здоровались друг с другом. У кого-то в руках были чемоданчики и дорожные сумки.
– А вот эту парочку я в гостинице видела, – сказала Мария Федоровна. – У нас, в «Зорьке».
– А я вон того пожилого джентльмена запомнил, – кивнул в сторону Крымов. – С профессорской бородкой.
– Вот, значит, кто занял все места – Нелюдовы, – подхватила Бестужева. – И вот на какой съезд мы попали…
– Все Нелюдовы? – вопросил
