дня…
Вкрадчивая интонация, с какой был задан вопрос, еще больше разозлила Рику. Она и так злилась, что из-за звонка не получилось как следует поговорить с Рёске. Подчеркнутый лоск Китамуры — идеально сидящая рубашка, аккуратно уложенные волосы — сильно раздражал, хотя обычно Рика внимания на это не обращала.
— Какая тебе разница? Ты что-то хотел? Или это насчет моей просьбы поискать контакты сестры Ямамуры Токио? Получилось найти?
Рика сама не ожидала от себя такого высокомерного тона. В ответ Китамура бросил на нее вызывающий взгляд.
— Я вас видел. Вы садились в такси с Синои из информагентства. Я проследил за вами. Вы доехали до жилого дома с супермаркетом на первом этаже.
— Поверить не могу! Это же вмешательство в мою личную жизнь!
Рика заерзала на стуле. Обычно Китамура относился к другим с полным безразличием, и оттого его заявление выглядело вдвойне неприглядно.
— Потом вы сделали покупки и вместе зашли в подъезд.
— Да. Мы с Синои дружим и иногда выпиваем вместе. В тот день у него были гости. Мы все вместе приготовили ужин и посидели за столом.
Если рассказать правду — придется раскрывать детали личной жизни Синои и его отношений с семьей, чего Рика делать не собиралась.
Похоже, ее невозмутимость разозлила Китамуру. Он раздраженно смахнул с глаз длинную челку — непросто, наверное, укладывать ее каждый день.
— А еще я знаю, что вы собрались брать у Кадзии Манако эксклюзивное интервью.
— Откуда же?
— Все знают. И не только в нашем издательстве.
Наконец Рика поняла, почему собрала на себе столько взглядов после командировки. Она вспомнила, что шеф-редактор совершенно перестает держать язык за зубами, стоит ему выпить, и на нее навалилась смертельная усталость.
— Один журналист из конкурирующего издания подал Манако прошение об интервью. А она отказала, сославшись на вас. Мол, я уже согласилась дать интервью Матиде Рике из «Сюмэй». И в тот же день за бокалом пива наш редактор выложил ему все как на духу — подтвердил инфу. Пока вы были в командировке, слухи быстро распространились.
Рику сообщение не огорчило — она и так собиралась публично заявить об интервью. А то, что Манако сослалась на нее, и вовсе порадовало.
— Это все благодаря Синои? — спросил Китамура.
Сдержать улыбку не удалось — настолько детским показался Рике его вывод.
— Я почему-то был уверен, что вы не используете женское обаяние в работе, но, видимо, ошибался. Жаль, я думал, мы похожи. — На лице Китамуры появилось выражением оскорбленной невинности.
Она покачала головой.
— Мне все равно, что ты обо мне думаешь. Синои и правда порой дает мне советы, а я обращаюсь к нему за помощью, но дела Кадзии это не касается. Я несколько раз писала ей в тюрьму, прежде чем она согласилась на встречу. И получить от нее разрешение на интервью мне тоже было нелегко.
Выражение лица Китамуры немного смягчилось.
— Я всегда вас очень уважал. Из всех штатных журналистов только вас и Мидзусиму считал настоящими профессионалами. Вы обе всегда старались привнести что-то новое в работу.
Редко Китамура так эмоционально отзывался о коллегах.
— Журналисты пьют огромное количество алкоголя, чтобы завязать отношения с нужными людьми и получить информацию. Все говорят, что печатное дело в упадке, и чтобы поддержать его, на что только не идут. В журналистской среде привыкли к «неформальным встречам», иначе эксклюзива не получить…
Рика хотела было сказать что-то, но передумала. Ее удивило, что младшего коллегу терзают те же сомнения, что и ее саму. А ведь она думала, что он просто просиживает штаны в издательстве.
— У меня такое чувство, что наше рабочее расписание специально подгоняют под хождения по барам и ресторанам, где от «клиента» можно услышать что-нибудь мало-мальски полезное. Если бы можно было получать информацию иначе, мы бы спокойно приходили на работу к девяти и уходили в шесть, как полагается. Но никто даже не пытается отыскать иной путь. А ведь будь по-другому, Мидзусиме наверняка не пришлось бы переводиться. Не потому ли падает качество материалов, а вместе с тем и продажи, что процесс стал важнее результата?
Китамура работал с Мидзусимой совсем недолго, и Мидзусима, насколько знала Рика, нелестно отзывалась о Китамуре — мол, он работает с ленцой. Тем не менее рядом с Мидзусимой парень временами показывал настоящее прилежание.
— При доверительных отношениях ни алкоголь, ни деньги для получения информации не нужны, — сказал Китамура и без всякого перехода задал вопрос: — А вы уверены, что интересны Синои только как коллега?
Было бы ложью сказать, что в груди ничего не екнуло на этих словах. Однако Рика ответила спокойно и без раздумий:
— Какая разница? Самое главное — результат.
— Вы очень изменились… Вам стоит перестать общаться с Манако. Иначе как бы вы не прошли точку невозврата.
Не глядя на Китамуру, Рика поднялась с места. До самого выхода из столовой она не могла успокоиться, а в лифте нервно терла пальцы друг о друга, пытаясь забыть последние слова.
* * *
— Вкусная в Ниигате еда, правда? Как прошла поездка? Что больше всего понравилось? — засыпала ее вопросами Манако. При виде ее беззаботного лица Рике начало казаться, что все случившееся в Ниигате ей приснилось. Разве не была их с Рэйко поездка обычным путешествием? Может, подруга уже вернулась и теперь готовит ужин к приходу Рёске, как ни в чем не бывало?
Вчера ей так и не удалось связаться с Рэйко. Она позвонила Рёске, но и он не получил весточки от жены.
В комнате свиданий в этот февральский день было холодно, но Манако по ту сторону акриловой перегородки выглядела слегка раскрасневшейся.
— А с Акиямой, моим другом детства, вы встретились? Ах, какие воспоминания… В детстве он был барчуком — всякой тяжелой работы чурался. Вел себя грубо, но видно было, что я ему нравлюсь. Очаровательный мальчик.
Каждый раз, когда речь заходила о мужчинах, Манако начинала говорить быстрее и отчетливее.
— По-моему, все совсем не так, — возразила Рика.
— Что за серьезное выражение лица? И что же не так?
— Акияма сказал, что вы были обычной девочкой, ничем особенно не выделялись.
Манако не выглядела задетой или обеспокоенной — на губах ее играла все та же спокойная улыбка.
— А моя сестра? Она вам ничего странного не наговорила? Анна сейчас не в себе. Кто угодно будет не в себе, если проводить с моей матерью двадцать четыре часа в сутки. Не стоит воспринимать ее слова всерьез. Акияма на самом деле хотел поехать со мной в Токио. Но семья запретила ему, а
