Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
звук доносится из какой-то неведомой глубины. Она все царапает, разрывая себе шею. Там остаются красные полосы. Кожа отделяется без особого сопротивления, когда Мелисса начинает горстями есть собственную плоть.
Сайлас может только смотреть, прячась за ошарашенными глазами Тобиаса.
– Что ты натворила?
Слишком много. Слишком много призраков. И у них у всех передоз.
Другой последователь – Адриано, это Адриано! – тычет пальцем себе в правый глаз и вытаскивает его. Глаз выскакивает с влажным чпок. От быстрого рывка рвется соединительный нерв, оборванная нить втягивается обратно в глазницу, как натянутая веревочка на кукле. Затем он тянется к левому глазу.
– Прекрати, – Сайлас не может найти в голосе Тобиаса ни капли силы. – Прекрати!
Адриано засовывает один глаз в рот и с улыбкой проглатывает его. А затем и второй. Кровь просачивается между зубами и стекает по щекам.
Сайлас не может их остановить. В доме слишком много потерянных мертвецов, все они опьянели от Призрака, их души скользят по человеческим сосудам.
Я наблюдаю, как другой последователь – боже, это Марсия, бедная Марсия – сует руку в рот Стефани. Сначала исчезают ее пальцы. Затем и весь кулак. Нижняя челюсть Стефани щелкает, чтобы принять руку Марсии, губы обхватывают запястье. Когда Марсия снова вытаскивает свой блестящий кулачок, теперь выкрашенный в красный цвет, то держит вырванный с корнем язык Стефани – и съедает его.
Они едят друг друга. Фантомы жадно водят руками своих хозяев по телам друг друга, нащупывая ближайшую плоть, чтобы оторвать ее и съесть. Они все хихикают, как пьяные школьники, губы перепачканы кровью. Глаза закатываются в глазницы – у тех, у кого они еще остались, – теперь там лишь белизна. Им больше не нужно видеть. Завеса разрывается, два мира сливаются друг с другом.
Вот это я понимаю, приход.
– Хватит! Стоп! – Сайлас не контролирует свой сеанс, если вообще когда-то контролировал. Теперь идут и за ним. Скопление потерянных душ просачивается сквозь тело Тобиаса, фантом с фантомом, три, теперь четыре, и пять проникают в его плоть, словно прыгая в бассейн с водой. Тело Тобиаса откидывается назад и плюхается на пол. Он задыхается, как рыба, отчаянно нуждающаяся в воде. Сайлас вглядывается в себя, теряясь в своих конечностях, будто никогда раньше их не видел.
– Мне жаль, Тоби, – говорю я, хоть и знаю, что тот меня не слышит. Я молюсь, чтобы он уже был мертв и не оказался запертым в тюрьме собственной плоти, не страдал из-за этого, что Сайлас загнал его в более глубокие уголки сознания. Он не заслуживает такой смерти. Никто из них.
Я не понимаю, это Сайлас восхищается видом кожи Тобиаса, шокированный плотью своего друга, или там обосновался кто-то из других призраков. Они все заперты внутри, связанные вырезанными Тоби символами. Он проводит рукой по одной руке, затем по другой. Его тело превратилось в книгу, гримуар в кожаном переплете. Написанный кровью. Каждый слой плоти – еще одна страница, обнажающая мышечную ткань. Сухожилие. Сосуды и кровь.
А фантомы все читают, страницу за страницей, листая дальше, дальше, до самых костей. Лучше оставить их в покое. Пусть читают спокойно.
А мне нужно зайти в последнюю комнату.
Урожай
Воздух внизу прохладный и затхлый. Землистый запах становится только сильнее, пока я спускаюсь по ступенькам подвала – органическая вонь разложения все сгущается, похожая на прогорклый сыр. Каждый вдох застревает в моих легких.
«На твоем месте я бы туда не спускался», – практически слышу я шепот Сайласа.
Любой дом начинается с могилы. Роется яма в земле. Затем формируются и заливаются основания. Ставится бетонный фундамент. Но это остается могилой, хоть с телом, хоть без, пустой и ждущей, пока ее заполнят. Чего я ожидаю найти там, внизу? Не знаю. Зато точно знаю, что должна туда пойти. Что-то тянет меня вниз.
Я осматриваю пространство – бетонные стены, холодный бетонный пол. Единственный источник света поступает из окна на уровне земли, закрепленного на петлях внизу и открытого сверху для вентиляции. Солнце отбрасывает узкий прямоугольный луч на пол, заполненный кружащимися пылинками. Не пыль – что-то более густое, зернистое. Вдыхая, я ощущаю вкус корицы. Споры. Воздух насыщен ими. Глаза привыкают к темноте, и я вижу дрейфующие скопления, образующие созвездия.
Оголенная электрическая проводка тянется от стен скрученными букетами. Туда могла бы поместиться стиральная машина с сушилкой. Я замечаю несколько пустых пакетов из-под верхнего слоя почвы, а еще ржавую банку с растворителем для краски. Пустые банки из-под аэрозольной краски, флуоресцентно-розовой и черной. Еще стоит ящик из-под молока, забитый телефонами. Я подумываю поискать среди них свой, чтобы позвонить домой и сказать маме, что я жива, со мной все нормально, но моя семья теперь не хочет меня знать.
И потом… меня слишком заворожили клумбы.
В центре подвала находятся три отдельные приподнятые садовые клумбы. Деревянные рамы шесть футов в длину и около фута в высоту. Они до краев заполнены землей, богатой торфяным мхом и всеми видами питательных веществ, необходимых для роста нового сада.
В ближайшей клумбе лежит тело охранника.
Я не могу поверить, не могу осознать то, что вижу. Невозможно… просто невозможно.
Но это так. Охранник лежит в свежей клумбе, без униформы, почва покрывает поверхность его посиневшей кожи. Брюшко поднимается из земли, как волосатый пузырь, который вот-вот лопнет. Голова погружена в почву, глаза засыпаны. Земля заполняет его опустошенный рот. Он увяз в верхнем слое.
По его животу расползлись крошечные опухоли, готовые лопнуть в любой момент. Если я просто представлю, что он плывет по пруду – теплому, даже успокаивающему, – то как-то смогу сориентироваться в абсолютном безумии этой картины. Я не хочу верить, что это, все это, возможно. Но так и есть. Сайлас – вместе с Тобиасом – посадили тело этого человека в подвале.
А как еще им увеличивать свои запасы?
Сайлас сказал, что хочет подарить мне дом. Мое тело должны были перевезти куда-то по соседству. Как скоро мой призрак посадили бы в тот подвал?
Тело Амары покоится на второй клумбе. Нет. Пожалуйста, только не Амара. Ее челюсть сомкнулась, позволяя волокнистому стеблю, который когда-то был ее языком, разветвиться и расцвести. Пышная вуаль приподнимается на несколько дюймов над ее носом, шляпка напоминает краснеющий зонтик. Из левой ноздри выглядывает пуговица. Вот-вот прорастут новые сморчки. Совсем скоро ее лицо пропадет вовсе, его заменят новые грибы.
– Амара…
«Это ты виновата, – говорю я себе. – Только ты».
– Мне так жаль…
Амара моргает. Ее взгляд осознанный, хотя все тело почти поломано.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
