Петрушу в кожаных тапочках.
Ах да. Ткаченко Михаил Петрович с недавних пор ушел в небытие, ибо Система выдала моему мафиознику новое имя, ориентируясь на приклеившуюся к нему кличку — Петруша. Возмущался птиц долго, но адаптироваться пришлось даже при том, что сменить ему имя я мог в любой момент. Собственно, а зачем, если и так неплохо?
— Что такое? — вскинул я бровь.
— Возьми меня с собой!
— В путешествие? А что, девчонки твой досуг больше не скрашивают? Или Анатольевич с его мини-баром?
— Да тут это… — немного замялся петух, переминаясь с лапы на лапу. — Аннушке хотел гостинцев каких-нибудь захватить, если повезет…
— Аннушке? — озадачился я. — Анне, что ли? Фермерше нашей?
— Да вдруг наткнемся на что-нибудь полезное в хозяйстве, все дела… — потупился тот. — Тогда этот предмет ей вручу я, а ты к своим бабам сисястым сваливай.
— Ну ты донжуан пернатый, конечно, — с улыбкой присвистнул.
— А ты думал, что я в петушином теле ориентацию поменял⁈ — искренне возмутился он. — Курицы меня не возбуждают, если что, пацан, даже если сами на меня залезть пытаются и пшено таскают. Я не из этих!
Дело принимало увлекательный оборот, и отказать этому типу я просто не мог! Почти служебный роман тут намечается, так поиграю роль купидона, что ли.
— Что ж, забирайся. Вдвоем даже веселее будет.
Но сложнее заработать социальные баллы при встрече с потенциальными подданными. Придется им отдельно объяснять, почему благородный лорд таскается в компании петуха, да еще и матерящегося хуже сапожника.
На этот раз в таверну я снова заглянул и сделал это не зря. Особые предметы в ней обновились, и я обзавелся еще тремя бутылочками пшеничного пива. Лесорубам буст тоже не помешал бы, как и шахтерам, но опять-таки алкоголизм Анатолича напрягал. Как бы он в одну харю добытое не выжрал и не завалился спать, похерив вместе с этим все баффы.
Эх, отыскать бы его Тамару… Я прям серьезно загорелся этой мыслью. Вдруг, она, и впрямь, в одном с ним секторе оказалась? Мечты, мечты…
Водопад, впрочем, остался без изменений. Только русалки встретили меня приветливым покачиванием хвостов и жеманными улыбочками, стоило приблизиться к берегу.
— И вам доброго дня, дамы, — снял перед ними Петруша невидимую шляпу. — Как водичка? Пта-а-ах! Ой, прошу прощения…
Появились бы еще какие-нибудь плюшки на дальнем камне, запустил бы его в полет, и русалки ему приятными дамами уже не показались бы. Однако камень был пуст, купаться с зубастыми девками не хотелось, а значит, необходимо было двигаться дальше и браться за изучение новой локации. Что мы и сделали, вернувшись на главную дорогу и рысцой потрусив по ней, внимательно поглядывая по сторонам.
— Я только сейчас заметил, Юрец, — обратился ко мне птиц, разлегшись пузом кверху на лошадином крупе и закинув крылья за спину. — Ты не взял с собой оружие. Не пригодится, думаешь?
— До сих пор нужды в нем не было, — ответил ему.
Но в чем-то Петруша был прав, и локация с водопадом тому доказательство. Я просто надеялся, что любой конфликт на собственных землях можно было решить миром. Ну или хитростью на худой конец. Ведь истинный лорд — не тот, кто слепо размахивает мечом, а тот, кто грамотно умеет манипулировать окружающими. Босс альянса, конечно же, не в счет. Там и без стоек с оружием и броней всё было предельно ясно.
Новая локация обнаружила себя своеобразно, а именно — тотемом, выглядывающим из-за кустов и представляющим собой подгнивающую лошадиную голову на палке.
— Хм… — задумчиво протянул петух, когда мы остановились напротив пугающей штуковины. — Выглядит многообещающе, но, может… стоит проехаться чуть дальше?
Бурка тоже уставилась на нее с недоверием, хотя оно и понятно. Ни о чем приятном этот тотем не сулил. Скорее, красноречиво предупреждал лорда-путника о том, что не влезай — убьет.
— Похоже на какую-то порчу а-ля поехавшая бабуля, — предположил я. — Встречал я в некоторых играх такую штуку. Забыл что-то, как называется…
— Да какая разница, как оно называется⁈ Это отрубленная лошадиная голова, пацан. Значит, кто-то ее отрубил, и то же самое может повторить с нашими!
— Во-первых, она вполне могла быть отрублена Системой, — вскинул указательный палец. — А во-вторых, слышал, что если петуху отрубить башку, то он еще несколько суток может бегать без нее.
— Ха-ха, — с издевкой и по слогам произнес тот. — Даже если попрешься туда, то я останусь здесь, — уселся Петрович на задницу и скрестил крылья на груди. Вот и посмотрим, кто из нас останется без башки, а кто — с ней.
— Договорились, — повел я плечами, спустился на землю и потопал в заросли, перед которыми возвышался зловещий тотем.
— Не-е-ет, стой, подожди! — немного погодя раздались истеричные петушиные вопли позади. — Ты серьезно собирался оставить меня одного⁈ Мне показалось, что эта лошадиная башка моргнула! Моргнула, Юре-е-ец!
Чем дальше мы углублялись в чащу, тем тяжелее становилась атмосфера вокруг нас. Буквально душила, с каждой минутой вынуждая повернуть назад. Я узнавал этот сладковато-приторный трупный запах, которым вдоволь надышался в подземелье альянса.
Короче говоря, дело здесь было нечисто, и я, как полноправный властитель здешних земель, обязан был разобраться, в чем тут дело. А также узнать, не нужна ли кому-нибудь помощь.
Пробравшись сквозь колючие кусты ежевики, мы вышли на поляну, на которой располагалось единственное строение. Чем-то напоминающее амбар, хлев или… конюшню? Да, судя по изувеченным лошадиным трупам, усеявшим поляну, скорее всего, перед нами возвышалась именно конюшня. Дедукция у меня работала что надо, хех!
— Теперь меня интересует одно, — принялся Петруша вытирать испачканный в лошадином ливере тапочек об траву. — Так и задумано было Системой твоей сраной или же тут кто-то другой кипиш навел?
И тут я задумался. А в самом же деле что, если?.. Блин, да даже если и навел, то никто кроме генерала нанести лошадям урон не смог бы. Сказанные однажды слова Володи о том, что куча маньяков и психопатов сейчас разгуливает в этом мире на свободе, теперь не казалась столь далекой от истины. В теле подданного или питомца с ними еще можно было бы совладать, но если один из таких генералов разгуливает тут, будучи вооруженным…
Однако как только в поле зрения попался потухший костер возле стен конюшни с самобытным вертелом
