остальной Галлии, а также Испании и, что еще важнее, Рима. В отношении к последнему даже начинало проявляться некоторое начало подчинения.
Спор между двумя епископами южной Галлии, Арелатским и Виеннским о правах митрополичьих, о примате в Галлии послужил поводом к тому, чтобы кафедры обращались в Рим за его разрешением. Когда Гиларий (Hilarius) Арелатский36 не захотел покориться и признать обязанность папского приговора, то поплатился за это тем, что у него было отнято уже дарованное ему преимущество перед Виеннским епископом. Спор затягивался; папы решали то так, то иначе, не стеснялись отменять постановления своих предшественников, и все-таки оба наиболее могущественные представители Галло-Бургундской церкви признавали высший авторитет Рима. Не говоря о том, что посредничество было иногда не лишним уже в виду самоуправных действий иерархов, в роде Гилария, низлагавшего епископов с кафедры вооруженной силой; связь с Римом и римским престолом поддерживала в католическом духовенстве сознание общности интересов, расширяла кругозор и т. п. То же самое значение имели большие соборы всего галльского духовенства, которые продолжали собираться во второй половине V века и только к началу VI века прекратились и были заменены ежегодными частными соборами только бургундского духовенства. Помимо более широких связей и лучшей организации, католическое духовенство было и гораздо образованнее арианского. Точно так же, как в Африке, оно восполняло свои ряды из среды местной аристократии; весьма часто епископская кафедра была только венцом и завершением служебной светской карьеры. Обладая большим образованием и опытностью в делах, католические епископы даже в арианских королевских дворах становились приближенными, руководителями в иностранных сношениях, в дипломатической переписке, которая велась, конечно, на латинском языке. Сверх того, в-третьих, католическое духовенство обладало в Бургундии, как и вообще в Галлии, значительными материальными средствами и умело пользоваться ими наиболее целесообразно. Среди всеобщих бедствий оно являлось утешителем, выкупало пленных, вновь строило церкви и так далее.
В противоположность тому, в арианских церквах отмечают следующие черты. У них есть наклонность превращаться в областную церковь (Lander Kirche) в каждом отдельном государстве, без общей связи с другими, притом с тем ограничением, что каждая арианская церковь должна была терпеть возле себя другую, то есть католическую. Силой прозелитизма арианская церковь не отличалась, хотя, вопреки показаниям пристрастных католических писателей, которые говорят об обращении в католичество массы народа, были и обратные переходы из католичества в арианство. Важно то наблюдение, что между отдельными церквами арианскими не было солидарности. Мы знаем, правда, что арианские конунги вандалов в Африке прибегали к системе возмездия в отношении к римским (восточным) императорам; но нигде не видим, чтобы когда-либо являлась положительная идея о союзе между всеми арианами – бургундами, вестготами, остготами, вандалами.
Внутренняя слабость Бургундского государства, обусловливаемая церковным раздвоением, обнаружилась с особенной ясностью в ту критическую минуту, когда в соседстве появился варварский мир, принявший католичество и тем самым привлекший к себе все симпатии галлоримского населения, находившегося под властью арианских конунгов. После крещения Хлодвига (406 год) Авит Вьеннский, наиболее видный из бургундских католических епископов, уже обращается к нему с письмами, в которых говорит, что его успехи составляют утешение не для одних только его подданных. «Ты сражаешься, а мы побеждаем» (Collectio ер. Migne, t. LIX, р. 327). Но это оказывается сомнительным. Хлодвиг занял угрожающую позицию по отношению к Гундобальду. В ту затруднительную минуту и был поднят в Бургундском королевстве, понятно со своей стороны, вопрос о единстве и спокойствии церквей. Двор короля сделался ареной горячей борьбы: одна партия хотела обратить его в католичество, другая партия стояла за национальную религию. Требовали диспута. Положение Гундобальда было весьма тяжелое.
Никогда единство и согласие всех подданных не было более желательно, чем теперь, но каким путем можно было его достигнуть? Между тем католические епископы собрались в 499 году на свой собор в городе Лионе и сейчас же отправили к королю депутацию. Во главе ее стоял епископ Авит, который обратился к Гундобальду с такой речью: «Если король желает мира Церкви, то мы готовы доказать истину своего исповедания неопровержимыми доводами». Это значило, что они требуют состязания о вере. Королю казалось опасным возбуждать религиозные споры и будить страсти в данный момент. Он говорит: «Если ваша вера истинная, то почему ваши епископы (тут особенно разумелся Ремигий Реймский) не останавливают короля франков, который объявил мне войну и соединился с моими врагами на мою гибель.37 Желать чужого владения, жаждать крови народов – это не есть вера. Пусть он докажет свою веру своими делами». – «Мы не знаем, – отвечали ему епископы, – по какой причине Хлодвиг делает то, в чем вы его обвиняете; но Писание учит нас, что государства разрушаются вследствие отпадения от Божественного закона и что против врагов Божьих являются со всех сторон враги земли. Обратитесь со своим народом к истинному Божественному закону, и вы будете иметь мир внутри вашего государства». – «Но разве я не признаю Божественного закона, – возражал король, – потому только, что я не исповедую Божественного закона, но в Священном Писании читается, что Бог – один, а не многие» (Bouquet. Schiptores rerum Gallicarum et Francicarum. IV. 100).
Епископы не отвечали прямо на вопрос и требовали диспута в присутствии всего народа. Король допустил диспут, который, понятно, ни к чему не привел и оставил обе стороны при прежних обстоятельствах.
Вандальское государство
Обратимся теперь к рассмотрению двух других завоеваний, двух новых варварских государств, образовавшихся на римской почве: Вандальского в Африке и Англосаксонского в Британии. Как уже известно, вандалы жили первоначально между Эльбой и Вислой. Около 272 года они передвинулись в Паннонию с согласия императора римского, а с 406 года мы видим их уже в Галлии и Испании. Изгнанные вестготами в 427 году из Испании, они в промежуток между 429 и 430 годами основывают под предводительством Гейзериха38 государство на северном берегу Африки.
Африка, завоеванная Римом, представляла одну из самых цветущих провинций империи; богатая хлебом, она еще ранее вандалов привлекала к себе взгляды и служила предметом желаний завоевателей-варваров.
Основавшись на северном берегу Африки, вандалы не отказались все же от хищничества и разбоя; подобно готам, которые из своих жилищ на юге России громили берега Черного моря и доходили до Малой Азии, вандалы устроили флот и в своих разбойничьих набегах захватили даже два большие острова Средиземного моря – Корсику и Сицилию. В 455 году Гейзерих со своими вандалами является в Рим, и в продолжение 14 дней происходит грабеж и разорение «вечного города»; только жизнь римлян была пощажена, благодаря просьбам
