здесь, имя, благополучие, а главное – понятное будущее для ее дочек.
Это в юности можно сорваться на край света, по велению души. Но как начинать все заново в середине жизни? И тем более, своими руками разрушить положение в местном обществе, которое выстраивалось многие годы.
Катрин до боли сжала кольцо, ощущая, как гладкий камень впивается в кожу. Она не сможет. Чтобы отправится в далекий холодный край, нужна смелость, которой у нее больше нет. В пятнадцать лет, она могла решиться сбежать из дома, и выйти замуж за случайного незнакомого человека, который сбил ее на карете. Сейчас на ней ответственность не только за себя, но и за всю свою маленькую семью, и разве может она поступиться их интересами, в угоду своим?
Женщина опустила лицо в ладони, собирая остатки мужества на еще одну встречу, теперь уже точно – последнюю.
***
Насколько она помнила, северяне снимали комнаты в паре улиц от порта. Это деревянное здание, одно из немногих в Торде, имело второй этаж. Несмотря на удобное расположение, комнаты тут сдавали далеко не всем, и дело было даже не в деньгах, а в личном отношении владельца дома.
На первом этаже, в паре шагов от двери, за высоким столом сидел взъерошенный подросток. Катрин направилась к нему.
– Здесь проживает Ингвар Орн, мой старый знакомый. Я бы хотела его увидеть.
Парнишка пару раз сонно моргнул, словно осмысливая, что от него требуется. Женщина положила на стол пару золотых.
– Ааа… Северянин. Его комната на втором этаже, третья слева. – и паренек махнул рукой в сторону лестницы.
Катрин расценила этот жест, как разрешение пройти. Конечно, не стоит незамужней женщине самой приходить к одинокому мужчине, но она и так дважды вдова, и сейчас ей не до условностей.
– Только его нет, ушел около получаса назад… Но вы можете подождать в комнате, северяне редко запирают дверь.
Подошедшая, уже было, к лестнице, Катрин замешкалась. В смысле, подождать в его комнате? Здесь и правда так наплевательски относятся к малейшим мерам предосторожности? Но спустя миг сомнений, она все–таки поднялась наверх. Если уйти сейчас, то второй раз, ей уже просто не хватит решимости.
Дверь, и правда оказалась не заперта. На всякий случай, женщина постучала, но ожидаемо, ответа не получила. В комнате никого не было. Катрин опустилась на лавку у окна, и с любопытством огляделась.
Почему–то она ожидала, что комната северянина должна напоминать берлогу. Шкуры на полу и стенах, оружие, паутина по углам… – здесь всего этого не было. Напротив, если бы не общая аскетичность, ей бы и в голову не пришло, что тут живет мужчина.
Узкая кровать у дальней стены – безупречно заправлена. Бумаги и письменные принадлежности на столе лежат в полном порядке. Ни пыли, ни грязи. Лавка, на которой она сидела, застелена мешковиной. Даже тонкие занавески на окнах, отличались чистотой.
В комнате неуловимо пахло сухими травами и мятой. Взгляд женщины привлекло странное украшение, у изголовья кровати. Не удержавшись, она подошла ближе. В круглой деревянной раме, причудливо переплетался узор из разноцветных нитей. Центр круга, и пересечение нитей украшались янтарными бусинами. Все вместе это выглядело красиво, и завораживающе.
В задумчивости, она провела пальцем по розовой нитке, соединяющей две бусины, затем коснулась голубой нити, которая тоже заканчивалась каплей янтаря. Внешне одинаковые нитки, казались совершенно разными на ощупь.
– Это Коос, переплетение судеб людей и богов, из которых рождаются новые миры. – неожиданно раздался за спиной глубокий звучный голос.
Катрин отдернула руку, и обернулась. Она совсем не слышала, как открылась дверь.
На пороге стоял Ингвар. Катрин смутилась, на какой–то миг позабыв, что привело её сюда.
– Молодой человек, у дверей, сказал, что я могу подождать в вашей комнате…
– Катрин, – северянин решительным шагом пересек комнату, и заключил её руки в свои. – Мой дом, мое сердце, мои корабли, в равной степени ваши. Раз вы здесь, значит я могу надеяться…
– Ингвар… – женщина попыталась отстраниться, но северянин только крепче сжал её руки. – Нет. Я пришла, чтобы попрощаться, я не готова, не могу иначе.
Мужчина всматривался в её лицо, словно надеясь по глазам прочитать больше, чем было сказано.
– Вы говорите не от сердца, – тихо произнес он, – Вас пугают иные обычаи, другой уклад жизни? Поверьте, моя земля не такая дикая, как принято здесь считать.
Катрин отвернулась, закусив губу. Болезненный ком в горле мешал говорить.
– Здесь мой дом, моё будущее. Благополучие моих детей. Я не готова менять это на неизвестность, – она замолчала, не в силах больше произнести ни слова.
Северянин, наконец, отпустил ее руки, и сделал шаг назад. Взгляд его потух, и теперь он смотрел поверх головы Катрин.
– Мне следовало догадаться самому, и не растить в душе лишние надежды. Простите, что заставил вас терзаться. Я вижу, что ваше сердце болит не меньше моего, и сожалею, что стал этому причиной…
Поддаваясь внезапному порыву, Катрин, впервые, сама сократила расстояние между ними, и прижалась к широкой груди мужчины. Только так она могла скрыть горячие дорожки слез, предательски стекающих по щекам.
Ингвар на миг замер, а затем бережно сомкнул руки, заключая женщину в свои объятья. Катрин казалось, что ее изнутри колотит озноб, ужасный холод, от которого ей никогда не избавиться. Она немного отстранилась, и ледяными пальцами коснулась щеки северянина. Его кожа была неожиданно горячей.
Мужчина вглядывался в ее лицо, желая запомнить до мельчайших черточек. Длинные темные ресницы, изогнутые брови, глаза, еще влажные от слез. Он мягко провел по ее щеке, словно удивляясь тонкой, и необычайно нежной коже, и не удержавшись, коснулся губами ее губ.
От неожиданности Катрин зажмурилась, но сама потянулась к северянину, отвечая на поцелуй. Условности и принятые нормы были забыты. Были лишь они двое…
***
Катрин открыла глаза. За окном расползался предрассветный сумрак в ожидании первых солнечных лучей. Женщина встала, и стараясь не шуметь, подобрала с пола одежду. Зашнуровывая непослушными пальцами платье, она смотрела на плетеные узоры над кроватью, затем перевела взгляд на Ингвара. Таким она его и запомнит, безмятежно спящим, с выбивающимися прядями светлых волос.
В голове царила спокойная ясность.
Она сохранит эту ночь в своем сердце, и никогда не будет жалеть о том, что произошло. Неслышно ступая, Катрин подошла к столу, и написала на листе бумаги несколько слов.
