глаза, но тут же опустила. — Нет, это твоей тете не нужно.
— А твоему отцу?
— Не знаю. Какое тебе дело?
— Большое. Соня… — позвал он тихо. — Хочешь стать большой?
— Чего?
Она не успела поднять голову, Рома поднял ее всю и поставил на пень — сама бы она этот пень в сугробе даже не заметила.
— Тут елка прошлой зимой завалилась. Два дня без электричества все сидели.
Теперь ей не приходилось смотреть вверх, получалось даже немного вниз, потому что под Ромой провалился снег.
— Ну как?
— Что?
— Быть большой, — усмехнулся он, убрал с ее спины одну руку, чтобы поднять со лба шапку. — Не холодно?
— Нет. Мы ж только вышли, — говорила Соня тихо, прибавляя пара к облаку, клубящемуся вокруг них.
— Жалко.
— Почему?
— Ну потому… Почему… — он поднял ее с пенька и поставил обратно на дорожку. — До следующего пенька.
Взял за руку, сделал шаг вперед, но Соня не пошла. Дернула его назад.
— Ты можешь со мной нормально говорить? — сверкнула она глазами. — А не как с дурочкой, — с трудом подобрала она нейтральное слово.
— Ну если ты и есть дурочка, как с тобой еще говорить?
Он усмехнулся, и она вырвала руку, но Рома тут же поймал ее обратно и снова поднял в воздух, но пенька рядом на сей раз не нашлось.
— Ты мне нравишься, Соня. Очень нравишься… Но твой папа меня опередил, понравился Женьке, и я теперь не знаю, что делать…
— Поставь меня на землю!
Он поставил. На снег. Соня обхватила себя руками и снова смотрела на него исподлобья. Ему на колени, что ли, встать, чтобы она не морщила лоб?
— Соня… — Рома протянул руку, но рукопожатия не вышло, она продолжала обнимать саму себя. — Я же не просто так спросил тебя, большая ты или нет? Понимаешь же, что они могут переругаться через неделю… Сможем ли мы абстрагироваться от них или нет? И если мы поругаемся, то как среагируют они? Конечно, классно, когда у всех все хорошо, но так только в сказках бывает, а не между взрослыми людьми. Но я не хочу из-за них отказываться от тебя. Я скучал. Я весь день, как дурак, наматывал круги по твоему району. Я забыл, как это… Скучать. Это классное чувство, Сонька, я не хочу, чтобы оно исчезало… Оно очень редкое. Обычно люди просто скучают, а не потому что кого-то ждут.
— Что ты хочешь?
— Поцеловать тебя, но я этого делать не буду, — добавил тут же и нервно рассмеялся. — Мы должны выработать долгосрочную стратегию отношений, что бы ни случилось с нами или с ними, то есть с моей Женькой и твоим отцом, если вообще у них что-то случится. Я очень хочу, чтобы случилось. Тогда я поверю в Деда Мороза.
— А так не веришь? — все еще бычилась Соня.
— Пока верю в Санта Рому. Это уже неплохо. Теперь важно, чтобы и ты в него поверила. Пойдешь со мной в кино?
— Когда?
— Да хоть завтра! Что нам с ними на даче сидеть!
— А что они скажут?
— А что скажешь ты? Хочешь со мной в кино?
Она пожала плечами.
— Так дело не пойдет…
Рома сделал шаг, а на втором снова поднял Соню в воздух.
— Пока не скажешь “хочу”, не отпущу… — и тут же: — Сонька, не говори, молчи… Я совершенно не хочу тебя отпускать.
Она молчала. Он держал ее над землей. Зимние куртки толстые, через них не слышно бешеного стука сердца. Зато глаза не спрятаны за темными стеклами солнцезащитных очков — в них все, как на ладони. В них тает снег, начинается оттепель. Кап… И Соня вновь мнет ногами снег, топчется на месте, как и Рома.
— Что? — смотрела она снова вверх, но уже не морща лоб.
— Ничего…
Он нагнулся и тронул ее губы. На секунду. Потом снова поймал ее взгляд, но в ту же секунду она зажмурилась. Тогда он смял ее куртку, находя под ней маленькое хрупкое тельце.
— Веришь в Санта Рому?
— Верю.
— Исправишь мой номер в телефоне?
— Нет, зачем?
— Не знаю… Соня, учеба, работа… Не имеет к этому никакого отношения.
— К чему?
— Вот к этому…
Он сильнее прижал ее к себе — всего одной рукой, второй тронул за капюшон, как вчера, вытряхивая из него снег, только сегодня вместо снега был страх, и под его теплыми пальцами он таял, пока корочка страха полностью не сошла с ее губ — и они открылись для поцелуя, первого, настоящего…
— Открой глаза — посмотри на звезды.
Соня открыла, но звезд не увидела — взгляд застилала пелена из счастливых слез.
— Знаешь, где полярная и большая медведица?
— Нет.
— Я тоже не знаю…
Рома продолжал прижимать ее к себе одной рукой, а второй вытащил телефон.
— Звонят? — встрепенулась Соня.
— Испугалась? — он коснулся носом ее холодной и одновременно горячей щеки. — Ищу карту звездного неба. Когда нас спросят, что мы тут делали два часа, ответим, что звезды считали, и это будет правдой.
Она опустила глаза в его телефон и успела увидеть, что он поставил заставкой их общую фотографию под елкой, без Тихона. Но через секунду на экране уже прыгали звезды.
— Это интерактивная карта. Наводишь на небо, и тебе говорят, какая звезда… Блин, обман, не говорят…
— Так ты не на звезду навел…
— Серьезно? — продолжал он держать телефон направленным на нее. — Ты разве не звезда? Не путеводная?
Соня рассмеялась и ткнула пальцем в небо. Ну и он ткнул телефоном в небо. Так ведь и в отношениях — всегда пальцем в небо, иногда везет. В Новый год должно повести обязательно. Всем. Не только Тихону.
— Думаешь, Тихон сможет называть Женьку мамой? — говорил Рома через час, когда даже жаркие поцелуи перестали спасать от ночного мороза.
— Зачем?
— Ну… Не знаю. А вдруг?
— Вдруг еще ничего не будет?
— Не… Будет… Не может не быть. Женька не могла соврать моим родителям, — и он расхохотался в голос.
— Тише! — Соня ударила его перчаткой по груди, а он в отместку снова оторвал ее от
