Что, ни одной конфетки не съела? Неужели…
Она осеклась, поправив старую шляпу.
«Неужели тебе так грустно?» — поняла Ынбёль. Но ей больше не было грустно. А Лекси была достаточно умна, чтобы не спрашивать о таком вслух.
— Мне тоже нравится Эллиот, — сказала Лекси, мягко касаясь плеча подруги. Ынбёль ощутила тепло — ненастоящее, магическое. Лекси пыталась её успокоить. Ынбёль напряглась, пуская ответную колючую волну в пальцы ведьмы. Рука Лекси дёрнулась, но не пропала. Она терпела боль. Видел бы это Перси — Ынбёль бы уже горела, а не грелась. — Но ты мне нравишься всё-таки больше.
Ынбёль знала её слишком хорошо, чтобы слушать. Для Лекси ковен был чуть больше, чем всем. Она любила Криса — жестокого и непреклонного. Любила Джеба — отрешённого, чуть сумасшедшего из-за растительных ядов, но верного. Любила Эша за все его шутки и сварливый характер. Любила неопытного Эр-Джея. Любила Перси, без которого не было бы ковена, но и которого бы не было без ковена. Лекси была большим облаком любви, которое, впрочем, сейчас лишь давило и душило, никак не радуя.
— Я не хочу жить, если Эллиота не будет, — прохрипела Ынбёль. Она катала в голове эту мысль последние сутки.
— Не говори таких вещей, — затараторила Лекси. — Для ковена нужны семеро. Не станет одного — не будет стабильности. Нет стабильности — нет магии. Помнишь мой фокус с зеркалом и водой?
— Тогда самоубийство — идеальный выход, — Ынбёль села, отпихнув наконец руку Лекси. — Убью себя, и Эллиот будет спасён.
Во лбу хрустнуло так, что из глаз потекли слёзы.
А следом стало душно от объятия.
— Не смей так говорить больше, пожалуйста. Ты моя подруга. Ты часть ковена. Нет ничего важнее ковена. Нет ничего важнее нас.
— Даже Перси?
— Особенно Перси, — надавила Лекси. — Он — часть всего, но не абсолютная величина. Никто из нас не центр всего. Но вместе мы станем центром мира. И ты — часть этого.
— Часть рукотворного замысла. Чьего вот только?
— Своего. Нашего.
— Криса.
— Ты переоцениваешь его власть, — покачала головой Лекси. — Только ему не говори, что я так сказала.
— Мне плевать, — Ынбёль оттолкнула Лекси. Так мягко, как только могла. — На ковен. На Криса. На тебя.
— А на магию?
Ынбёль поджала губы.
— Магия подарила тебе Эллиота. Может, для того всё и было?
Ынбёль поджала губы, вспоминая, как всего месяц назад Лекси убеждала её, что магия ни при чём, что Эллиот с ней, потому что она такая, какая она есть. Что ж, меняется цель — меняются и средства.
Ынбёль очень старалась держаться, но, даже злясь на Лекси, она всё ещё чувствовала себя рядом с ней в безопасности.
И она не сдержалась.
— Лекси, — всхлипнула она. — Я не могу его убить, понимаешь? Меня никто… — она подавилась нежно-колючим словом и так и не смогла его вытолкнуть.
— Всё ещё будет, — Лекси погладила её по уставшей голове. — Магия благодарна. Посмотри, сколько она даёт нам за обычные жертвы, — она коснулась стены. Барьер растаял под её пальцами, но, стоило убрать руку, вернулся на место. — Представь, сколько ты получишь за такую большую жертву.
— Вернее вы получите.
— Мы, — отрубила Лекси. — И мы готовы разделить с тобой каждый миг. Как и всегда. Ты сама нас не пускаешь.
— Кто колдовал против меня? — спросила Ынбёль.
— Это было не против тебя…
— Кто? — повторила Ынбёль строже.
Лекси вздохнула.
— Верховный. Он поэтому ещё и не пришёл — ему плохо у комнаты. Барьер фонит по нему ужасно.
— Что он колдовал?
— Он хотел, чтобы ты забыла Эллиота. Решил, это поможет. Я сказала, что тебе не понравится, но меня он не слушает.
— Блеск. Он собирался заставить меня убить моего парня так, чтобы я ещё и не знала этого. Чтобы Эллиот умирал, чувствуя себя особенно преданным.
— Он больше не будет, — развела руками Лекси. — Ты всё доходчиво объяснила.
Ынбёль поджала губы и отвернулась. Спряталась под одеялом — сейчас она просто уставший клубок ниток и липких волос.
— Посиди завтра в лавке, хорошо? — попросила Лекси. — А то у тебя скоро пролежни появятся. Я тебе бутерброд с джемом сделаю, хочешь? Или с сахарной пудрой.
— Суп со звёздочками, — ответила Ынбёль. — Или сами сидите в своей лавке.
* * *
Суп был доставлен прямо в лавку. Ынбёль сердито хлюпала им, разглядывая амулеты под стеклом.
После разговора с Лекси не полегчало, но оставаться на месте больше не было вариантом. Барьер слабел — надо было есть. И все теперь знали, что Ынбёль умеет делать барьеры, а значит придумают, как достать её иначе. Оставалось только встать и притвориться, что она в порядке. Ну, может, не совсем в порядке, но достаточно сильная для того, чтобы пережить скорую потерю парня без промывки мозгов.
Если воспоминания — это всё, чему суждено остаться после Эллиота, Ынбёль умрёт, но сохранит их. И никакая магия её не остановит.
— Был бы у нас Колодец Памяти, — вздохнула она, вглядываясь в трещинки на кулоне с хрусталём. Старая штука. И совершенно бесполезная. Но Джебедайя говорил, что людям и магические вещи не всегда помогают. Зато отлично помогают те, в которые они верят. Поэтому внешний вид был важнее потусторонних свойств.
— Омут, — поправили её тут же.
Сердце развалилось, а в глазах собрались слёзы.
Ынбёль подняла взгляд и узнала в госте Эллиота.
— Гарри Поттер, — пояснил он. — Омут Памяти.
— В Гарри Поттере написан бред, — на автомате ответила Ынбёль. — Там всё не по-настоящему.
Эллиот посмотрел на неё своим долгим пронизывающим взглядом, каким смотрел каждый раз, когда не был уверен, говорит ли Ынбёль серьёзно.
На плечи Эллиота было накинуто пальто — выглядело настолько неудобно, насколько и безупречно. Волосы растрепались от ветра. В пальцах были зажаты аж три пластиковые коробки сахарной ваты. Они глухо стучали друг о друга.
— Ты не отвечаешь на сообщения, — спокойно сказал Эллиот, поставил сахарную вату на прилавок. — Подумал, что ты любишь такое.
— Я болела, — почти что не соврала. — Спасибо.
— Чем же?
— С… Сердце опухло. Так сильно, что давит на грудину, — для убедительности Ынбёль приложила руку к рёбрам.
— Какой ужасный подкат, — прокомментировал Эллиот и, наклонившись к столу, съел ложку супа. — Вкусно. Готовили с любовью.
Они помолчали. Эллиот ходил по лавке, рассматривая витрины. Ему бы мантию, превосходный дар и немного удачи — получилась бы ведьма, способная расшевелить кости вселенной. Эллиот остановился у скелета в чернильной шляпе и коснулся сигареты, которую воткнули в челюсть. Приоткрыл сундук, что держал в себе килограмм ритуальных свечей. Размял руки.
— Я думал, ты потеряла ко мне интерес. Но ты
