Это оказалось очень непросто — наручей у нее больше не было, и мифрильные доспехи показались не такими легкими, как раньше.
— Жди здесь, — сказал Голос, но прозвучал не так, как обычно.
Он прозвучал не внутри головы, а снаружи!
Айра открыла глаза.
Перед ней стоял высокий благообразный старик с черными пронзительными глазами, седой и уверенный в себе. Одетый старомодно, но вместе с тем богато и даже щегольски, он сильно кого-то напоминал, кого-то из детства, словно являлся дальним родственником, с которым девушку связывали добрые и приятные воспоминания.
— Не можешь вспомнить? Я помогу, — заявил старик, а затем чистым и красивым голосом запел: — «Славься, Владыка, правь нашим миром».
Это были первые слова из гимна, исполнявшегося на больших службах в храме Владыки Дегеррая.
В храме. Владыки Дегеррая.
А на стене слева от входа располагалась картина с первейшим из Великих Деяний. И главное место на ней занимал высокий черноглазый старик, худой до болезненности и с посохом в руке.
— Владыка Дегеррай? — срывающимся голосом поинтересовалась Айра. — А… Что здесь произошло?
Вокруг было много, очень много крови, столько, сколько не может быть в человеке. А еще неподалеку лежала груда мяса, но туда Айра глянула только мельком и сразу отвела взгляд.
— Ты все же предала меня, малышка. — Старик наклонился, потрепал ее по щеке. — Но нашелся более преданный слуга и спас меня.
Айру пробрала дрожь — она ослушалась самого Владыку Дегеррая.
Она разговаривала с ним непочтительно, спорила, перечила.
Теперь, когда он был не внутри, а снаружи, все стало совсем другим.
— Что теперь будет? — спросила Айра.
Она по-прежнему не знала, чего хотеть, но от того, что рядом с ней стоял бог, хотя и не очень довольный ею, казалось, что на самом деле все изменится к лучшему и произойдет некое чудо.
Владыка улыбнулся — немного грустно, немного сожалея — так, будто смотрел не на Айру, а на собственного нашалившего внука.
— Жди здесь, — повторил он. — Я вернусь и выполню все обещания.
А потом он закрыл глаза и просто исчез.
Айра встала — с трудом, пошатнувшись и чуть не упав в последний момент.
Повсюду лежали мертвецы. Десятки, сотни, если не тысячи, и, судя по тому, что меж трупов ходили кочевники, защитники Жако проиграли битву. Землю иногда легонько потряхивало, и поначалу Айра списала это на то, что сама плохо держится на ногах, однако потом заметила, что шатает не только ее.
— Хан-ши, — поклонился ей подошедший Ритан.
Он был жив, хотя его доспех, который словно специально повесили на столб и хорошенько промяли молотами, вполне подошел бы мертвецу. На голове не осталось шлема, хотя хватало крови, и волосы слиплись, превратились в бурую корку.
— Я уйду от вас, — сказала Айра негромко.
— Твоя воля, — поклонился Ритан.
— Я не нужна вам.
— И мы не нужны тебе, — согласился он.
— Как ты выжил? — спросила Айра. — На твоих латах живого места нет.
Ритан усмехнулся.
Он сильно изменился, эта битва словно опустошила его, а потом наполнила собой.
— Когда мы сражались против Кристального Короля, никто бы не уцелел, если бы Дайрут не взял с собой несколько зелий, сделанных ведьмой по имени Лиерра. Сегодня мне повезло трижды. В первый раз — когда меня сочли мертвым после падения с коня. Кровь шла изо всех сочленений лат, и я не удивляюсь этому. Второй раз, когда рядом со мной вражеский темник, одержимый демонами, убил собственную ведьму. И в третий раз — когда в мою руку, протянутую к сумке ведьмы, вывалилась склянка, точно такая же, как та, из которой некогда Дайрут отпоил меня.
— Ясно, — кивнула Айра. — Ты не будешь преследовать меня?
— Зачем? — искренне удивился Ритан. — Конец мира либо уже свершился, либо его не будет никогда.
Он отвернулся от Айры и пошел прочь.
Ей было страшно даже предполагать, как именно будут срезать мятые доспехи.
Она обошла громадный провал, из которого дул теплый ветер, пахнущий стухшими яйцами, а затем вернулась к холму.
Она все еще верила во Владыку Дегеррая, он оставался ее богом даже после всего, что произошло в последнее время.
Королева Дораса сняла седло с мертвой лошади и села на него.
Она была готова ждать — тем более что ничего больше ей в этой жизни не оставалось.
* * *
Бегемант неспешно летел над своими новыми владениями.
Он ждал, когда демоны подавят всякое сопротивление, чтобы затем уничтожить всех собственных слуг и стать Владыкой сдвоенного Осколка. Он будет здесь хозяином — жестоким и справедливым, он порвет свою связь с Хаосом, который все меньше дает сил и все чаще их лишает.
Внизу были содрогающиеся земли, горящие села и города, поваленные деревья и мертвые животные.
Все это он сумеет восстановить, когда придет время.
Теперь дьявол был даже благодарен Дегерраю за то, что дерзкий маг, возомнивший себя богом, смог пробить защиту Хаоса и сделал Бегеманта таким, каким он стал теперь. Все вокруг имело вкус, запах и цвет, все выглядело по-настоящему интересным, смешным и занятным, каждая мелочь.
Дьявол, словно деликатесы, вкушал мысли горевших заживо людей, мародеров, лазивших по домам, гиганта, растолстевшего после трехдневного пиршества и застрявшего в воротах замка.
Он мог бы сеять панику и ужас, мог бы рушить мир, переделывая его под себя — но он был охвачен восторгом нового осознания себя и Осколка.
После долгих лет на пустынном куске тверди Бегемант наконец попал в цветущее и яркое место. Но в тот момент, когда он поймал ощущения насилуемой четырьмя бродягами крестьянки и принялся смаковать ее ужас и боль, как его ударили с такой силой, будто с небес обрушился сам Светлый Владыка.
Он не сразу сообразил, что произошло.
Вылетев в астрал, дьявол понял, что его атакуют, а в следующий момент узнал противника — им оказался Дегеррай.
Тут же удивленного Бегеманта выкинуло из астрала в обычный мир.
Рядом, в небесах парил маг, ставший богом этого мира, высокий и худощавый, черноглазый, с седой волнистой шевелюрой и длинной белоснежной бородой, он был полон сил и яростен. Он не держал ни посоха, ни жезла, и облачение его имело странные для мага или бога цвета — зеленые, словно леса этого осколка, такие, какими они видны с высоты.
И дьяволу оказалось нечем сражаться.
Обратившись к Хаосу, он не почувствовал ничего — родная сила не отбирала у него жизнь, но и в битве уже не помогала.
