за своего решения уйти из гостиницы, объединиться с Натали и работать в пекарне, но у меня болело сердце из-за Мака. Он оставил в моем сердце дыру, которую нельзя было заполнить ничем другим.
Глядя на него сейчас, я подавила рыдания, даже когда захлопала вместе со всеми, когда ведущий сказал: — Милли убедила комитет переименовать показ мод в следующем году, чтобы он охватывал больше людей. Мы надеемся, что в будущем к нам присоединится больше отцов и сыновей для семейного показа мод "Исцеляя голод сердцами". Показ завершился тем, что все модели вышли на сцену и сделали последний поклон, и на мгновение мой взгляд привлек Мака.
Мой желудок перевернулся. Мой пульс нервно заколотился. Мы стояли, не сводя глаз друг с друга, целых десять секунд, ни один из нас не улыбался, и на мгновение мне показалось, что, возможно на этой неделе, он был так же несчастен, как и я, и сожалеет о том, что порвал отношения.
Но потом он отвернулся, и мое сердце упало.
Я решила не дожидаться Милли. Видеть Мака было слишком больно. Я не доверяла себе, не была уверена, что смогу подойти к нему без слез. Вместо этого я выскользнула из кафетерия и поспешила через парковку к своей машине, я отправила Милли сообщение.
Милли, ты выглядела потрясающе! Я так горжусь тобой и надеюсь, что тебе было очень весело! Извини, что не смогла остаться поболтать, я работаю в новой пекарне и должна вернуться. Мы скоро увидимся, обещаю!
Слезы бежали по моим щекам, я бросила телефон в сумку и поехала обратно на работу, размышляя о том, сколько времени нужно, чтобы разлюбить человека.
Я не была уверена, что мое сердце выдержит это.
Глава 30
Мак
— Фрэнни приходила! воскликнула Милли с заднего сиденья машины. — Она была там!
— Я не видела ее, — заныла Фелисити. — Откуда ты знаешь?
— Она прислала мне сообщение.
Милли прочитала сообщение вслух. — Папа, она на работе. Мы можем пойти к ней в кафе?
— Не сегодня.
Все трое застонали в грандиозной симфонической манере, и за этим последовало еще больше нытья. — Ну, папа. Пожалуйста?
— Почему нет?
— Ты никогда ни на что не соглашаешься.
— На этой неделе с тобой не весело,
— Что еще нам делать сегодня?
— Наконец-то у меня нет балета в субботу, и мы просто пойдем домой?
Вместо ответа я включил радио и прибавил громкость.
Дома три девочки одарили меня грустными лицами и злыми взглядами, после чего поплелись наверх в свои спальни. Я остался на кухне и попытался составить список продуктов, но когда увидел на блокноте номер телефона Фрэнни, написанный ее почерком, я замер. Уставился на него. Вспомнил тот вечер, когда она записала его для меня, как мне было весело с ней. Она сделала дерьмовый день удивительным. Она могла бы сделать все мои дни удивительными, если бы я позволил ей… но я не мог. Посмотрите, я уже все испортил! Мои дети злились на меня. Фрэнни не могла даже смотреть на меня. Возможно, у меня больше никогда в жизни не будет такого хорошего секса. И это послужит мне уроком.
Я был морским пехотинцем Соединенных Штатов, черт возьми. Я должен был быть сильнее. С самого начала я должен был устоять перед ней. Я должен был знать, что такая женщина, как она, никогда не будет моей.
— Папа.
Я обернулся и увидел всех трех своих дочерей, выстроившихся по росту, со скрещенными на грудине руками и вызовом в глазах. — Что еще?
Милли выступила вперед. — Мы созываем семейное собрание.
— Серьезно?
— Да. Прямо сейчас. В гостиной.
— А это не может подождать? Мне нужно составить список продуктов.
У меня было чувство, что я не хочу слушать то, что они скажут.
— Нет. Не может. Мы решили.
— Что решили?
— Что ты ведешь себя как идиот и тебе нужны жесткие слова.
Я моргнул. — Ну, черт.
— В гостиную, пожалуйста. Она указала пальцем в направлении гостиной, и у меня не было выбора, кроме как выполнить приказ.
Они проследовали за мной до дивана. — Сядь там, — приказала Фелисити.
Я сел и откинулась назад, широко расставив колени и скрестив руки, нахмурившись, как рассерженный подросток, которому собираются читать лекцию.
Они смотрели на меня с одинаковыми сердитыми выражениями лица и упрямо сжатыми челюстями. — Нам нужно кое-что сказать, — начала Милли.
— Я знаю. Я махнул рукой в ее сторону. — Приступайте к делу.
— Это касается Фрэнни, — сказала Уинни.
Я дернул подбородком. — Я не хочу говорить о Фрэнни.
— Ну, тебе придется! крикнула Милли, звуча так похоже на меня, что стало немного жутко (хотя я бы, наверное, использовала слово "блядь" где-нибудь в предложении). — Или ты хотя бы послушаешь, потому что мы больше не можем это терпеть.
— Что терпеть?
— Твое ужасное настроение с тех пор, как вы расстались! Мы не понимаем, почему ты больше не влюблен, и хотим знать, что случилось.
Мой позвоночник выпрямился. — Что ты имеешь в виду? Мы с Фрэнни не были влюблены!
Мои дочери закатили глаза, на самом деле это было "матерью всех закатываний глаз". Кто-то драматически вздохнул.
— Папа. Пожалуйста. Милли протянула ладонь. — Вы, ребята, точно были влюблены.
— Это было так очевидно. — сказала Фелисити.
Я посмотрел на Уинни.
— Так и было, папочка, — прошептала она. — Я видела вас в шкафу.
— И я видела вас на кухне, — добавила Милли.
— И я видела тебя все время, везде, у тебя были огромные глаза. Фелисити сняла очки и подняла их вверх. — Они мне даже не понадобились!
Я покачал головой в недоумении. — Девочки, вы не понимаете. Даже если бы у нас были чувства друг к другу, мы не можем быть вместе.
— Почему? Требовательно спросила Милли.
— Потому что у меня нет на нее времени, — сказал я. — Я занят с вами, ребята, и на работе. Это нечестно по отношению к ней.
— Кажется, она не возражала. Милли подняла брови и постучала ногой. — И она была здесь все время, так что не похоже, что тебе приходилось оставлять нас, чтобы пойти к ней.
Я с трудом подбирал слова. — Девочки, вы слишком малы, чтобы понять это, но отношения — это большой труд. В них нужно вкладывать много времени и энергии, а… я в этом не силен. Посмотрите, что было раньше. Я не могу пройти через это снова, и я определенно не хочу, чтобы вы прошли через это снова. Я слишком сильно вас люблю.
Они обменялись взглядом. — Мы это понимаем, — сказала Милли. — Но мы
