горячий лоб. — Ты перестанешь бояться, когда вы поговорите, когда эти сны станут привычны.
— Почему она не может прикоснуться ко мне?
— Смерть защищает тебя, даже я до сих пор ощущаю на тебе её ледяное дыхание. Но когда тебе исполнится девять лет, Смерти придётся отступить, не может она вечно защищать тебя, пусть ты и не простой человек, пусть ты и родной ей.
— Я вообще не человек. Карнэ говорит, что я воплощение магии.
Офелия с трепетом провела по его волосам рукой и проговорила:
— Как бы там ни было, сейчас ты просто мальчик, которого ждут великие дела. Мальчик, который проворочался всю ночь, а для великих дел нужен сон.
Вэриат лёг, отвернулся к стене и замер. Офелия, выходя из комнаты, услышала его шёпот:
— Кровавая дорога, вот, что меня ждёт…»
Рыцари ночи о чём-то переговаривались, кто-то смеялся, кто-то изредка бросал на Офелию неприязненные взгляды, и никто не знал, что она сейчас во власти воспоминаний, что она сейчас не здесь.
«Черепки разбитого кувшина лежали на пыльном полу, осколки окна острыми клыками скалились с подоконника. Разлитая зелень похлёбки ещё булькала в перевёрнутом котелке.
— Немыслимо! — Офелия застыла на пороге.
— Прости, — закрыв руками лицо, сквозь пальцы посмотрел на неё мальчик.
— Ты что наделал? — она вошла в дом и угрожающе нависла над Вэриатом.
— Извини, — произнёс он, но почему-то это прозвучало вопросительно и настороженно.
— Каким образом ты устроил в моём доме хаос?!
— Пусть это останется загадкой, — нагло сказал мальчик и заискивающе улыбнулся своей наставнице по магии.
— Всё здесь уберёшь, — бросила она и стала ждать исполнение своего наказа».
— Держи, — Офелию вырвал из оков памяти голос Айре. Эльфийка вручила пленнице чашу с похлёбкой. — Ты совсем к еде не притронулась, не умри с голода, ты нам живой нужна!
Ведьма брезгливо глянула на похлёбку и выплеснула её в лицо Айре. Эльфийка не успела увернуться и вскрикнула, когда горячая жидкость попала на её смуглую кожу. Ударив Офелию и выругавшись на непонятном для ведьмы языке, Айре ушла приводить себя в порядок, оставив ведьму лежать на земле и смотреть в пламя. Вкус крови от разбитой губы не помешал Офелии вновь вернуться мыслями туда, где ей было хорошо.
«— Давай, помоги мне!
Вэриат подбежал к ней и помог занести в дом охапку дров.
— Холодно как! — Офелия смахнула с себя снег.
— У тебя ресницы обледенели.
— Такие вещи говорить так серьёзно, просто преступление, — ответила она ему и приняла от Вэриата кружку с горячим ароматным отваром.
— Зачем ты ушла среди ночи?
— Ты разве не спал? Я думала, что когда вернусь, ты будешь ещё во власти Карнэ, — ведьма села за стол и прижмурилась, отпив согревающее зелье.
— Так зачем ты уходила? — Вэриат выжидающе смотрел на неё и даже не думал присесть рядом, это немного раздражало Офелию, но дать волю ведьминому характеру она не могла. И не только потому, что перед ней был сын богини, нет, просто к этому мальчику ведьма испытывала привязанность, нежность и тепло.
— Некоторые заклинания творятся в определённое время, в определённых местах, — сказала она, видя, что Вэриат до сих пор ожидает ответа.
— Ладно, — пожал он плечами и подошёл ближе к раскалённой печи.
— Сказал так, будто дал мне разрешение уйти, и неважно, что разрешение запоздалое, — фыркнула ведьма.
Её слова мальчик оставил без внимания. Он стоял и смотрел на связки веточек и соцветий, подвешенных у печи. Вэриат улыбался. Сегодня он выглядел счастливым.
— Я давала тебе задание смешать порошки для заговоров.
— Всё сделал, — кивнул он в сторону лавки, под которой лежали узелки со смешанными растёртыми ядовитыми травами, камнями и костями животных.
— Уверен, что правильно? — строго спросила ведьма.
— Проверь, если сомневаешься, — безразлично ответил Вэриат.
Офелия отвела в сторону вспыхнувший злостью взгляд. Ей не нравилось, когда Вэриат так разговаривал с ней. Веди он себя в такой манере с кем-то другим, Офелию бы это веселило, а так…
— Что случилось? — заметил он перемену в ведьме.
— Ничего, — последовал холодный ответ.
Вэриат подошёл к ней сзади и обнял её.
— От тебя до сих пор холодом веет, — сказал он на ухо Офелии.
Ведьма, накрыв своей холодной ладонью его горячую, закрыла глаза».
А другое воспоминание заставило её судорожно втянуть в себя тёплый летний воздух и рывком сесть, чтобы не провалиться в сон.
«Белки её глаз затянула тьма, будто в Офелию вселились чёрные призраки. Руки ведьмы разведены в стороны, подняты к небу, покрасневшие губы шевелятся от беззвучных заклинаний. Опавшая листва с шелестом разлетается от Офелии, и вот ведьма стоит на голой земле. Под ногами её находится медная глубокая чаша с тлеющими в ней травами.
— Призываю тебя, жертву тебе приношу, молю тебя, не оставь, услышь! — произнесла она и наклонилась к чаше.
Нож, воткнутый в землю, оказался в руках Офелии. Вэриату уже было одиннадцать лет, его более не пугала тьма, ни во сне, ни наяву. Вэриат стоял напротив Офелии и молча наблюдал за её действиями.
Ведьма вскрыла себе вены на запястье. Кровь покрыла тлеющие в чаше травы. Губы ведьмы коснулись медного края, и смешанная с пеплом кровь обожгла её горло. По телу Офелии прошла судорога. Ведьма упала на спину. В широко распахнутых глазах отражались кружащие в небе вороны.
«Время пришло», — вырвался с губ Офелии чужой женский голос.
Этот голос Вэриат часто слышал в своих кошмарах.
«Замок на горе четырёх стихий теперь твой, мой сын».
Офелия поднялась, но взгляд её был отстранён и полностью застлан тьмой.
«Иди за мной, Вэриат, я проведу тебя в твой новый дом. Негоже сыну богини тьмы жить средь леса, в старой хижине. Займи своё место, утверди свою власть, ввергни в страх всё и вся, пусть знают, что у Нижнего мира есть король».
Вэриат шёл за ведьмой, которую вела Карнэ. Он знал, что Офелия погружена в тяжёлый, мучительный сон, от которого страдает не только её разум, но и тело.
Никто, ни зверь, ни человек, ни дети магии, не смели приблизиться к идущим в Нижний мир. Шли они долго, и когда Вэриат оказался у врат замка, Карнэ оставила их. Офелия без сил опустилась на мраморную ступень.
Из глаз ведьмы хлынула кровь. Офелия стала задыхаться. Карнэ не предупредила её о последствиях проведённого обряда.
Вэриат прижал к себе умирающую ведьму. Глаза его стали влажными, но он запретил слезам выйти за пределы век.
— Мама… — его пальцы запутались в волосах Офелии. — Не оставляй меня здесь! — крикнул он, чувствуя, как ведьму бьёт крупная дрожь. — Я возьму на себя всю твою боль.
