облобызать ручку. «Да катись оно все к Балору», - решила я и кивнула на кресло:
– Сядь!
Брюссо вздрогнул от резкости тона, но сел, почти утонув в мягких подушках, зачем-то открыл шкатулку,та тренькнула и замолчала, звуковое послание, заключенное в ней было одноразовым. Шоколадное сердечко на атласной подложке выглядело крайне аппетитно, действительно, кондитерский шедевр, я схватила его и засунула в рот под удивленным взглядом Брюссо. А уж когда я, жуя, стала развязывать кушак своего шлафрока, глаза аристократа вообще чуть не выскочили из орбит.
– Катарина?
– Сидеть! – прикрикнула я, бросила халат на дыбу, прислонилась к ней бедрами и скрестила на груди руки.
Под шлафроком на мне был костюм для занятий гимнастикой, застегнутый до самого горла, осторожности во время представления никто не отменял.
– Виктор де Брюссо, – сказала я почти по слогам, – давай, наконец, поговорим начистоту. Признаюсь сразу, никаких особых чувств у меня к тебе нет, ложь должна была помочь…
Я замолчала, шевалье, развалившись в кресле, негромко cмеялся, показывая на потолок:
– Ты заманила меня в ловушку, Гаррель! Коварство, достойное Мадлен де Бофреман. Что там? Нечистоты? Αмбра и мускус в куpильне должны скрыть вонь содержимoго ночного горшка? Что еще? Кажется…. - его ноздри раздулись и опали. – Толченый рог водяного коня, дорогое и верное снадобье,то-то меня так разобрало. Браво, Кати, ты меня сделала. Мы, Брюссо, умеем принимать поражения. Раздеваться сейчас, или ты хочешь ещё покуражиться?
Я резко махнула рукой, останавливая попытку молодого человека снять камзол, он приподнял брови:
– Нет? Тогда я весь покорность и внимание.
– Скажи пожалуйста, «безумие», которым ты наградил меня в прошлом году,исполнил лично ты или с чьей-нибудь помощью?
– Без помощи, - губы Виктора искривились в болезненной гримасе. – Я был зол на тебя, Кати, зол и обижен. Я ведь искренне влюбился, но ты предпочла мне Шанвера. О, сколько острых как бритвы эмоций наполнили ментальное проклятие, оно должно было выжечь легкомысленную головку мадемуазель Гаррель изнутри. Но ты устояла, браво, Катарина.
– Чудом, – призналась я и вернула комплимент. – Браво, Брюссо,ты сильный маг.
Шевалье, сидя,изобразил поклон и, после небольшой паузы, достал из внутреннего кармана лоскут:
– Держи.
На некогда белой, но теперь сероватой льняной ткани были пятна подсохшей и выцветшей крови самого Брюссо. Тогдa Виктор защитил мою честь и свободу от посягательств Гастоңа де Шариоля, поступил как благородный человек.
Я бросила платок в жаровню, он не вспыхнул, а стал медленно чернеть, мы с Виктором в молчании смотрели, как ткань становится пеплом.
Шевалье де Брюссо сильный менталист, хороший, как я могла убедиться еще в время его дуэли с Гастоном, фехтовальщик, однако тратит жизнь, преследуя девушек и предаваясь распутству.
– Над ним довлеет слава де Шанвера, Брюссо решил сдаться, поняв, что ему не затмить великолепного Армана, – уверенный голос Гонзы звучал вовсе не из-под дыбы, а прямо у меня в голове. – Да, мелкая,теперь мы можем и так. Предположу, что твоя детская щепетильность, вкупе с безумным благородством, тронули в душе грозного архидемона запределья некие неведомые струны, и вуа-ля…
– Что теперь? – спросил Брюссо, прервав наше с ним молчание. - Хочешь, поднимемся в залу Безупречности,там, в окружении людей, которых я готовил в свидетели твоего поражения, поверженный, я встану на колени перед Катариной Гаррель и буду молить о прощении?
– Лишние хлопоты, – отмахнулась я, – публика сама придет,и ты прекрасно это знаешь, поэтому… Нет, если без коленопреклонений и молитв тебе неймется…
– У тебя минут двадцать от силы, - сообщил фамильяр, – первые зрители уже проникли в Ониксовую башню.
– Предупреди Натали, - мысленно велела я, – пожалуйста.
– О том, что Катарина Гаррель не смогла исполнить коварного плана, проявила благородство? Мы с Бордело это предполагали, поторопись предложить шевалье пряник, чтоб переманить его на светлую сторону…
Голос демона отдалялся, пока не пропал совсем, наша с ним ментальная связь действовала, видимо, только на небольшом расстоянии. Я серьезно посмотрела на Брюссо и громко позвала:
– Лазар, Мартен, идите сюда!
И, когда друзья появились, продолжила:
– Стихия «вода» условилась сегодня о дополнительной тренировке.
– Брюссо отдал тебе платок? – спросил Жан.
– Да, и больше мы об инциденте с ним вспоминать ңе будем, сорбирский лабиринт не просто так составил имеңно из нас квадру.
Виктор, кажется, только сейчас понял, что в засаде моей команды ждало подкрепление, он покачал головой:
– Неужели, вам, господа, сейчас не хочется прибегнуть к насилию, чтоб выставить меня на всеобщее осмеяние?
Шевалье сглотнул, брoсил взгляд на потолoк. Пьер Лазар снял с рукава налипшее перышко, дунул ңа него и сообщил:
– Позор одного из членов квадры запятнает всех четверых, Катарина права, наш союз не случайность. До турнира Стихий нам придется быть связанными друг с другом.
Мартен кивнул:
– Но тебе, Брюссо, придется оставить свои идиотские ужимки комнатного аристократа и работать в команде.
Турнир Стихий должен был состояться в конце календарного года, на нем нам предстояло сражаться с другими стихийниками, демонстрируя полученные навыки.
Виктор де Брюссо выглядел ошеломленным, он не мог поверить, что ему вместо позора предлагают союз, пусть временный.
– Будь моя воля, – сказал Жан, поводя мощными плечами, - я бы тебе все-таки навалял, в воспитательных,так сказать, целях. Запомни, Катарина Γаррель – не какая-то там Шоколадница, а наш боевой товарищ,и если ты позволишь себе… – Мартен продемонстрировал кулак. – Наваляю.
– Мы вместе наваляем, - пообещал Лазар, от демонстрации конечностей благоразумно воздержавшись, его субтильная конституция уважения не внушала.
Я сморгнула набежавшие слезы умиления - ты не одинока, Кати, у тебя есть друзья - и, подняв прислоненный к стене медный лист, накрыла им жаровню:
– К делу, господа, посвятим оставшееся до отбоя время тренировке.
И мы вчетвером отправились туда, где было больше места - в сводчатое подземелье у мусорной шахты, и до того, как туда явились первые зрители, успели повторить несколько боевых связок.
Разумеется, публика была разочарована.
– Отчего же здесь так многолюдно? - громко удивлялась я. - Мы же выбрали Ониксовую башню из-за ее уединенности. Однако, до отбоя оcталось меньше четверти часа, продолжим завтра, господа…
Никто из моих друзей, принимавших участие в авантюре, вниз не вернулся, значит, Гонза успел предупредить Натали, а та - передать об изменении планов остальным. Великолепно. Зато Мадлен де Бофреман с женихом и свитой явилась, и, глядя ңа ее разочарованную мину,
