аскетика с ее крайностями восприятия мира.
На духовную жизнь европейцев оказывала негативное влияние практика богослужения на непонятном абсолютному большинству верующих латинском языке. Складывалась монополия церковного клира на объяснение и осмысление христианского вероучения. Большинство прихожан были отгорожены от него языковым барьером. Они должны были целиком полагаться на авторитет священников, а не на собственное восприятие христианских истин.
Внутренний мир значительной части европейцев формировался не на началах личностного осмысления христианских истин, а под внешним давлением церкви, что впоследствии стало одной из причин раскола, теперь в католицизме, выразившегося в протестантизме как ответной реакции на диктат католицизма.
Римский папа предпринимал попытки возглавить христианский мир. По его инициативе был созван Вселенский Флорентийский собор (1438–1445), который проходил вначале в Ферраре (1438–1439), затем во Флоренции (1439–1442) и завершился в Риме (1442–1445). На Соборе решался вопрос о воссоединении Восточной и Западной Церквей в связи с угрожавшим Константинополю турецким завоеванием. Основным препятствием к воссоединению церквей вновь встал вопрос о филиокве, западного варианта Символа веры, утверждавшего, что Святой Дух исходит от Отца и Сына. В классическом Никейском Символе веры Святой Дух исходит только от Отца.
Восточные иерархи, крайне заинтересованные в единстве христианского мира перед лицом турецкой угрозы, пошли на унию с Римской церковью, в которой филиокве был принят в западном варианте. Унию подписали все греческие епископы, кроме Марка Эфесского (1392–1444). Когда ему епископы сказали, что он остался в одиночестве, Марк Эфесский ответил: «Да, но я – православие»[424]. Он оказался прав.
Уния развалилась. В 1443 г. греческие епископы, в том числе и те, кто ее подписал, а также патриархи Александрийской, Иерусалимской и Антиохийской Церквей созвали Собор в Иерусалиме, на котором приверженцы унии были отлучены от церкви, а в 1450 г. акт унии был осужден на Соборе в Константинополе. В 1453 г. Константинополь, не получивший поддержки от Запада, пал под ударами турок. Тем не менее православие вернулось к истине и единству, а римскому папе в очередной раз не удалось встать во главе христианского мира.
История демонстрирует примеры не только восхождения к вершинам, но и срывы в бездну. Европа скатилась к варварству религиозных войн, утопивших в крови как идеалы гуманизма эпохи Возрождения, так и жизни миллионов людей, причем в большинстве европейских стран. Достаточно вспомнить резню Варфоломеевской ночи в Париже 24 августа 1572 г., унесшей жизни тысяч гугенотов (протестантов), чтобы представить масштабы дикости и бесчеловечности подобной бойни.
Главной причиной религиозных войн стал раскол христианства. Вина за эту трагедию во многом лежит на католической церкви, создавшей лжеимперию со своими органами управления, с жесткой иерархией и дисциплиной, притязаниями на светскую власть, вооруженными силами в виде военизированных монашеских орденов, нетерпимостью к инакомыслию. Католическая церковь осуществляла тотальный контроль над жизнью верующих, государственными и общественными организациями и особенно над сферой образования и культуры. Мощный удар по авторитету Римской церкви нанесли деятели Возрождения, проповедовавшие свободу от церковного диктата и светские жизненные ценности.
Любым масштабным потрясениям в жизни государств и народов предшествует появление новой идеологии, обоснование необходимости слома старого и утверждение нового миропонимания, веры и смыслов человеческого существования. Новым типом христианской религиозности стал протестантизм. В истории его становления первостепенная роль принадлежит уроженцу Германии Мартину Лютеру (1483–1546), который словно ураган пронесся над духовной и политической жизнью Европы. Всё, что традиционное христианство накопило веками, он объявил накипью, искусственной конструкцией, лежащей тяжким бременем на плечах человека. Лютер отрицал священство христианского предания (решения церковных соборов, духовное наследие отцов церкви и т. д.) и единственным священным источником веры объявлял Евангелие – Священное Писание. По убеждению Лютера, в нем сказано всё, что мы знаем о Боге и его отношении к человеку. Писание следует понимать в соответствии с буквой без каких-либо комментариев и доводов разума. Только Писание непогрешимо, а не папа, епископы, соборы, которые объявлялись ненужным пережитком, так же как и священники в качестве посредников между человеком и Богом.
«Спасение» человека, утверждал Лютер, зависит не от «добрых дел», церковных таинств и обрядов, молитв и иконостасов, а от искренности и глубины веры. Вследствие этого иконы, великолепные убранства храмов, а главное – церковный клир не нужны верующим. Любой человек может проповедовать слово Божье. Отличие между «клиром» и «мирянами» исчезло. Все равны перед Богом и вправе напрямую с Ним общаться. К. Маркс (1818–1883) так охарактеризовал «достижения» Лютера. Лютер «разбил веру в авторитет, восстановив авторитет веры. Он превратил попов в мирян, превратив мирян в попов. Он освободил человека от внешней религиозности, сделав религиозность внутренним миром человека. Он эмансипировал плоть от оков, наложив оковы на сердце человека»[425].
Это был мощный протест против монополизации веры клиром, нашедший отклик в душах и сердцах миллионов людей, которые за эти революционные идеи жертвовали жизнью. Однако, как это часто бывает в истории, протестантизм переродился совсем не в ту религию, о которой мечтали ее основатели. Она стала религией набиравшей силы буржуазии, ставившей на всем свое «торговое клеймо». Недаром Маркс писал, что «Лютер победил рабство по набожности только тем, что поставил на его место рабство по убеждению» [426].
В то же время протестантизм раскрепощал свободу деятельности человека. Во многом этому способствовала протестантская трактовка Божественного провидения: если то, что делает человек, увенчивается успехом, то это прямое свидетельство Божьего расположения и благословление вашего труда. Человеку предлагалось искать свой жизненный путь, пробовать себя в различных сферах деятельности и останавливаться на наиболее успешной, соответствующей потребностям и способностям. Тем самым провозглашалась и поощрялась свобода предприимчивости, деловой активности и инициативы. Вместе с тем протестантизмом проповедовались аскетизм в личном и семейном быту, презрение к роскоши, рационализм и прагматизм, расчет и бережливость.
Формировались протестантские идеалы личности. Первый – честный, добропорядочный, свободный в выборе жизненного пути человек. Второй – богатый и преуспевающий предприниматель. Индивидуализм и прагматизм возводились в добродетель. Не тратить, а копить – жизненное правило протестантизма.
В характере протестантов сочетались исконные черты человека Средневековья: дисциплина, ответственность, верность традициям корпораций и одновременно активность, предприимчивость, расчет и замкнутость в собственных интересах. Едва ли не с этих времен индивидуализм становится характерной чертой европейской ментальности.
Протестантская этика стимулировала развитие науки. Историки отмечают, что в XVII–XVIII вв. среди ученых преобладали протестанты, что свидетельствует о связи аскетического протестантизма с увлеченностью наукой. Для определенного круга протестантов она возводилась в ранг святыни. Недаром такой талантливый ученый, как английский пуританин Р. Бойль (1627–1691), в работе «О пользе экспериментальной естественной философии» (1664) писал, «что те, кто старается отвратить людей от усердных исследований природы, избирают… путь, ведущий к ниспровержению Бога»[427].
О связи протестантского аскетизма с наукой писал и М. Вебер (1864–1920). Протестанты были убеждены, что наука – это путь познания
