– А Валид? – спрашивает Инас с плохо скрываемой надеждой в голосе.
– Так уехал практически сразу, как привез Джанан.
Подруга немного скисает, но все равно старается держаться, чтобы не показать своего разочарования.
Мы рассаживаемся за круглым столом и принимаемся за завтрак. Правда, вкусного кофе мне не достается, вместо него тетя Хафиза протягивает мне ароматный чай.
– На травах, – комментирует она. – Полезный для тебя и ребенка.
Удивительно, но никто здесь не смотрит на меня осуждающе из-за того, что я доставляю слишком много хлопот, хотя могли бы. Ко мне относятся, как к госпоже, законной супруге Заида, несмотря на то, что я была всего лишь его наложницей, пленницей моего тирана, без которого вою по ночам.
После долгих уговоров тетя Хафиза наконец позволила мне помогать им по дому. Теперь моими обязанностями стало пылесосить полы, натирать их до блеска, мыть окна. Иногда я помогаю Аруб с Инас готовить, но чаще занимаюсь уборкой. Это занятие успокаивает меня и хотя бы ненадолго помогает отвлечься от боли, которая то усиливается, то снова притупляется.
Удивительно, но даже с течением времени я не могу отпустить Заида из своих мыслей. Может, это вызвано растущим животом, первыми шевелениями ребенка или тем, что у меня было слишком много времени на раздумья. А может, причина в том, что после того, как потеряла две семьи, Заид стал для меня третьей. И его я тоже потеряла. Как будто кто-то проклял меня, обрекая на вечное одиночество. И вот сейчас, когда внутри меня растет единственный родной человечек, созданный из моей и Заида плоти и крови, страх потерять еще и его усиливается. Я все чаще думаю о том, что будь тут мой мужчина, он уберег бы нас. Но он не рядом. И, наверное, уже никогда не будет. От осознания внутренности снова и снова скручивает тугой спиралью, которая, раскручиваясь, задевает острыми краями все жизненно важные органы.
Я вздрагиваю, когда на спину ложится теплая рука. Повернув голову, смотрю на то, как тетя Хафиза присаживается рядом со мной на скамейку. Некоторое время мы молча смотрим, как горячий диск солнца медленно опускается, скрываясь за безмятежной гладью воды.
– Он вернется к тебе, – спокойно произносит тетя. Я судорожно вздыхаю, а она гладит меня по спине. – Ты должна верить в это до последнего момента. Заид сильный мужчина, он не сдается. И не сдастся. Даже смерти. Он ведь знает, что его ждет любящая женщина, носящая под сердцем его ребенка.
– Не знает, – грустно произношу я.
– Чего не знает?
– Я узнала о своей беременности уже после того, как он уехал и не вернулся.
– Значит, он должен узнать. Только это должно удержать его в живых.
– Если бы вы только знали, как сильно я молюсь об этом.
– И не переставай. Всевышний велик. Для каждого из нас у него есть предназначение, и свое Заид еще не выполнил.
– Откуда вы знаете? – спрашиваю, переведя взгляд на тетю Хафизу.
– Просто знаю, – слегка пожав плечами, она улыбается такой теплой и открытой улыбкой.
– Валид что-то рассказывал вам?
– О чем, детка?
– О Заиде.
– О Заиде вообще или о его нынешнем состоянии?
– О нынешнем состоянии.
– Нет, милая, не рассказывал, потому что сам не знает, что с ним. Он привез тебя и уехал на его поиски.
– Но его нет уже почти три недели, – потухшим голосом констатирую я.
– Валид найдет его, вот увидишь.
– Только живым ли? – задаю риторический вопрос, всхлипнув.
Тетя Хафиза притягивает мою голову на свое плечо и гладит меня, продолжая смотреть на море.
– Даже если мертвым, ты все равно должна оставаться сильной ради продолжения рода Заида. Ради себя и той крохи, которую носишь.
– Это внебрачный ребенок, тетя.
– Я знаю. Но стыдиться тебе нечего, потому что он будет рожден от большой любви, и мы воспитаем его хорошим человеком.
От этих ее слов я снова рыдаю. Благодарная за понимание и обещание не бросать меня одну. И пускай это никогда не сбудется, прямо в эту секунду мне очень важны слова поддержки.
***
Старик Айгизар вытирает со лба мужчины капли пота, прислушивается к его дыханию и со вздохом возвращает старое полотенце назад в миску. Смачивает тряпицу в холодной воде и возвращает ее на лоб.
– Не помер еще? – раздается за спиной скрипучий голос жены Айгизара.
– Не помрет, – качнув головой, отвечает старик.
–Откуда тебе знать? Айгизар, ты уверен, что у нас не будет проблем из-за этого мужчины?
– Зухра, ты предлагаешь его вышвырнуть? – старик поворачивается к жене лицом и смотрит на нее мутным взглядом темных глаз.
– Ты же не видишь совсем, – со вздохом отзывается женщина. – Куда тебе еще людей лечить?
– Я вижу все, что мне нужно, – отрезает твердо.
Зухра с улыбкой смотрит на мужа. Упертый и несгибаемый, совсем такой, каким был в молодости, каким она узнала его и в какого влюбилась. Женщина подходит ближе и кладет руки на плечи мужа, а он тут же накрывает ее ладонь своей, как делал всегда.
– А вдруг он преступник, Айгизар? Что тогда?
– Ничего. Соберется и уйдет.
– Может, надо рассказать Рахату?
– Пока никому ничего не говори.
– Но он собирался детей к нам привезти через две недели.
– Его, – старик кивает на мужчину на кровати, – к тому времени уже здесь не будет.
– Умрет?
– Уйдет, – отвечает он и, взяв жену за руку, прикасается сухими губами к морщинистой коже. – Когда обед будет готов?
– Пойдем, я уже накрыла на стол.
Как только старая супружеская пара покидает комнату, мужчина, лежащий без сознания, тихо стонет. Там, в воспоминаниях, его в сотый раз предают близкие люди, там его пытают, держат в клетке посреди пустыни без еды и воды долгое время. И там он узнает, что женщина, в которую он когда-то без памяти был влюблен и которую сделал своей женой, обещает передать самому страшному их врагу его самое ценное сокровище – его Душу. Его девочку. Единственное существо в мире, которое так искренне дарит ему свою любовь. Ту, которая так самоотверженно боролась за его внимание и любовь. А ведь он так и не признался ей в своих чувствах. А сейчас может быть уже слишком поздно.
Мужчина мечется в клетке своего тела, агонизирует, кричит и пытается вырваться, но с потрескавшихся губ срывается только едва слышный стон, и ни одна конечность не желает шевелиться. В своей голове он умирает сотнями смертей, потому что не может помочь своей любимой беззащитной девочке. У нее больше никого не осталось в целом мире, а теперь и он не сможет защитить ее.
Мужчина тяжело дышит, снова и снова мечется внутри безвольного тела, прикладывает все усилия, а потом набирает полные легкие воздуха и хрипло шепчет:
