Залезаю в спальный мешок и утомленно прикрываю веки, надеясь на скорый сон, но сознание слишком взбудоражено и явно не собирается успокаиваться. Наоборот, оно, будто издеваясь, подкидывает вызывающие смущение картинки – потрясающий пресс Шульца, который он обнажил на физкультуре, стянув с себя майку, его припухшие от недавнего поцелуя губы, изумрудные глаза, от взгляда которых исчезает моя воля…
Боже мой, вот это я попала.
Глава 50
Кристина
Утро начинается со швыряний Веры, которая, хоть и легла спать далеко за полночь, выглядит очень свежей.
- Крис, вставай, поговорить надо, - шепчет подруга, дергая меня за плечо.
- Сколько времени? – хрипло отзываюсь я, потирая глаза.
- Восьмой час, - отвечает она, а затем, нацепив на себя широченную улыбку, добавляет. – Мне Гуляев вчера встречаться предложил, представляешь?
- Да ну? – удивленно тяну я.
Такие новости бодрят получше утреннего кофе.
- Ага, – хихикает Вера. – Мы с ним допоздна у костра сидели, по душам общались… Ну, слово за слово, и он признался, что хочет со мной отношений.
- А ты что?
- Согласилась, ясное дело, - Мартынова смотрит на меня, как на умалишенную. – Он же мне так нравится!
- Как у вас все лихо закрутилось, - замечаю я, распахивая спальный мешок и потягиваясь. – Смотри не отдай ему свою невинность раньше времени.
- Да ну тебя, - качает головой она. – Об этом пока и речи нет!
- Ну ладно, совет вам да любовь, как говорится, - посмеиваюсь я, вылезая из палатки.
Утро в лесу поистине прекрасно! Солнце светит, птички поют, а воздух какой! Свежий-пресвежий, чистый-пречистый, так и хочется вдыхать его полной грудью.
Судя по всему, основная масса ребят еще дрыхнет, потому что большинство палаток закрыты, да и народу вокруг мало. Вон, Алена Сидорова, зубрилка из числа «ашек», сидит зевает, и физрук наш, Виктор Никитич, руками машет, зарядку, должно быть, делает. А больше никого не видно.
Подхожу к близстоящему дереву и медленно провожу пальцами по его коре. Жесткая, шершавая, но все равно приятная на ощупь. Люблю ловить уединение на природе – душа сразу как-то успокаивается, и мысли в порядок приходят.
- Доброе утро! – раздается за спиной голос, который я узнаю, наверное, из тысячи похожих. Он мне уже в подкорку сознания въелся.
- Доброе, - негромко отзываюсь я, не оборачиваясь. Продолжаю поглаживать дерево, сосредоточенно глядя вдаль.
- Как спалось? Сова не мешала?
- Какая сова? – непонимающе оглядываюсь, и в глаза тотчас бросаются ссадины на лице Шульца, которые в свете утра выглядят совсем пугающими. Будто на него стая хищных птиц напала.
Надо все-таки завязывать с драками, а то в моем возрасте это уже несолидно.
- Та, которая всю ночь ухала, - поясняет Андрей, запуская руку в волосы и наводя на голове изящный беспорядок. – Ни черта из-за нее не выспался. Да и Гуляев, зараза, храпел, как паровоз. Короче, у меня ночка явно не удалась. А у тебя?
- Я как убитая спала, - признаюсь я, пожимая плечами. – Ничего не слышала. Да и Вера, в отличие от Гуляева, не храпит.
- А я все ворочался-ворочался, мысли всякие в голову лезли, - Шульц подходит поближе и принимается ковырять «мое» дерево. – Бывает же такое, когда не можешь заснуть от передоза эмоциями?
- Ну да, наверное, - соглашаюсь я, наблюдая за его длинными красивыми пальцами. – Помню, у меня такое было, когда я в своей первой стрелке победила. Я потом весь вечер как на иголках была, никак успокоиться не получалось.
- Вот-вот, у меня то же самое, - усмехается Шульц. – Тут и воздух еще такой… Блин, слишком чистый, что ли. Я-то привык выхлопными газами дышать.
Не могу сдержать легкой улыбки и вновь вскидываю взгляд на парня. Впервые за много-много лет мы с ним разговариваем без издевок, криков и оскорблений. Просто как старые добрые друзья. Оказывается, мне до чертиков этого не хватало.
- Как боевые ранения? Не сильно болят? – интересуюсь я, намекая на следы моего гнева на его лице.
- Нет, мне даже понравилось быть раненным, - улыбается Шульц. – Сразу столько сочувствия от окружающих.
- Особенно от Морозовой, - хмыкаю я.
Блин! Зачем я это ляпнула?! Теперь он подумает, что я ревную! Язык мой – враг мой!
- Точно, - кивает Шульц, не придав моей реплике особого значения. По крайней мере, внешне. – У девчонок это, видимо, в крови. Ну, в смысле утешать, жалеть, ухаживать… Не у всех, конечно, - он кидает выразительный взгляд на меня. – Но у Карины точно.
Ну-ну. А еще навязываться, докучать, вешаться на шею.
- Ага, прямо не девушка, а набор выдающихся качеств, - ерничаю я.
Боже, Крис, да заткнись ты! Палишься же! Прямо страшно палишься!
- В каком плане? – Андрей вопросительно приподнимает бровь.
- Да во всех, - мой словесный понос уже не остановить. – И в моральном, и в физическом.
- Ты про ее грудь? – Шульц начинает ржать.
Смотрите-ка, какой догадливый мальчик.
- Нет, это ты про грудь, я про рост, - осаждаю его с улыбкой.
- Я так и подумал, - иронично бросает он, ни разу мне не поверив. – Расслабься, Крис, я уже перерос этот этап.
- Какой такой этап?
- Когда симпатия к девушке прямо пропорциональна размеру ее бюста.
Интересно, брешет? Или ему реально плевать на ее шикарные сиськи?
- Да? И на каком этапе ты сейчас?
- Когда симпатия к девушке обратно пропорциональна уровню ее адекватности, - играя бровями, заявляет Шульц.
Мне почудилось? Или он на меня намекает? Ведь мое поведение вчера трудно назвать адекватным.
- Сочувствую, - ухмыляюсь я. – Такая симпатия обречена на безответность.
- Кто знает, кто знает, - Андрей делает еще один малюсенький шаг, и наши плечи легонько касаются друг друга. – Ты вот уже один раз говорила «никогда», а в итоге…
- Не начинай! – обрубаю я, чувствуя, что мы ступаем на скользкую дорожку.
- Трусиха, - он поворачивается ко мне и мягко касается моих волос. Просто кладет ладонь на голову, но от этого его движения все внутри меня начинает трепыхать и вибрировать. – Где-то такая смелая, а где-то так боишься.
- Я не боюсь, просто не хочу наступать на одни и те же грабли! – отвечаю я, слегка от него отодвигаясь.
- Поверь, Крис, на этих граблях мы еще не стояли, - смеется Шульц, опуская руку. – Ладно, живи пока, раз очкуешь.
Он пару раз легонько хлопает ладонью по дереву, а затем с усмешкой выдает:
