Я на секунду прикрыл глаза и сделал глубокий вдох, пытаясь утихомирить сорвавшееся с цепи сердце. Она здесь?! Она поет? Зачем? Алефаров заставил?! Я почувствовал, как закипает ярость вперемешку с ревностью. Как он смел приблизиться к моей женщине?! Как смел принуждать ее?! Но я тут же оборвал свой внутренний рев. Не моя женщина, чужая, отпущенная на волю, подаренная другим мужчинам. Вот я кретин!
Такое яркое озарение вспыхнуло в голове, что я чуть не потерял равновесие. Это я идиот! Это я испугался внезапно нахлынувшим чувствам, способным меня поглотить. Это я не хотел утратить контроль над удобной понятной жизнью, которая начала безвозвратно меняться. Это я жестоко развернулся и ушел от той, которая подарил мне себя. Это все я! В горле застрял вязкий ком. Я ее люблю, и я ее потерял!
А она все пела и пела, острыми словами кромсая мои внутренности на куски. Извивалась, как змея и тут же награждала публику таким пронзительным взглядом, что в зале царила полная тишина. Народ боялся дышать, чтобы не спугнуть момент и девушку, проливающую песней душу. Она была великолепна, поразительна, умопомрачительна!
Я должен ее вернуть!
От этой мысли, мне внезапно стало легче. Легкие открылись, позволив сделать долгожданный глубокий вдох. Черно-белые безжизненные картинки, стоявшие перед глазами, наполнились сочными красками, оживая. Я должен ее вернуть! Снова проговорил как заклинание. Только не знаю как.
Я сделал навстречу шаг, подталкиваемый неудержимым желанием схватить ее в охапку и утащить с собой. Спрятать за семью замками и там, наедине, покаяться в своих грехах. Она бы, естественно, брыкалась, орала на меня и сто процентов дралась. Она может. Но это ерунда по сравнению с тем, чтобы снова ощутить ее рядом. Втянуть непередаваемо тонкий, манящий аромат цветущей вишни. Коснуться длинных мягких волос. Но тут на сцене закончилась музыка, и погас свет. И в этом мраке пропал мой Одуванчик.
А дальше я ее искал, по бесконечным комнатам, которые были пусты. Расспрашивал Алефарова и других гостей. Пытал охранников, которые в большинстве своем ничего не заметили. И лишь один, самый бдительный, доложил, что девчонка уехала на сером "Хендае". Именно на том, решил я, который в прошлый раз украл ее из рыболовной усадьбы.
Я вернулся в свою гостиницу. Достал бутылку виски и уселся в кресло. Алкоголь помог справиться с бешенством, уступив место холодному рассудку. Я понимал, что допустил огромную ошибку, уехав от Олеси, и девчонка так просто меня не простит. Поэтому мне надо было действовать разумно. Не хватать ее и волочить к себе. А снова завоёвывать, заслуживать ее доверие, будить то чувство, которое я убил своим идиотским бегством. Только так.
Вдох, выдох. В этот раз все должно быть правильно и безупречно. Еще одного шанса у меня не будет.
Глава 25. От лица Олеси и Кристиана
От лица Олеси
Наконец-то все закончилось. Как только погас свет, я тенью выскользнула со сцены и бесшумно просочилась на выход. Сашкина машина, я позвонила ему еще до начала выступления, ждала меня на дороге. Я села на заднее сидение, и мы тут же тронулись.
Петь было трудно, даже можно сказать, невыносимо. Мало того, что вместе с музыкой всколыхнулась острая боль и любовная тоска по человеку, которого я больше никогда не увижу, да еще меня не покидало странное ощущение присутствия Кристиана в зале. Он мерещился мне в каждом темноволосом мужчине, в каждом незнакомце. И даже в один момент привиделся у входной двери. Тогда я чуть не запнулась, на секунду забыв слова, но вовремя опомнилась.
Это не мог быть он. Я понимала это головой, только отчаянное сердце все равно лелеяло надежду. И я сбежала, подальше от своих галлюцинаций и публики, которая наверняка захотела бы познакомиться со мной поближе и пообщаться. Подальше от внешнего мира, перед которым я временно крепко закрыла дверь.
Саша привез меня в пиццерию, находившуюся недалеко от моего дома. Он не стал ни о чем расспрашивать, и так видя по широко распахнутым испуганным глазам, что у меня проблемы. Накормил вкусной пиццей, напоил ароматным капучино. И весь вечер развлекал веселыми историями из спортивной жизни, не давая снова расстроиться. Так незаметно пролетел вечер. И я даже подумала, что может со времен сердце заживет, и во мне снова вспыхнут чувства к прежде обожаемому парню. Но пока это казалось нереальным.
Ночью я спала плохо, вертелась с бока на бок и заснула только под утро. Зато разбужена была громко и феерично, воплями младшей сестры, которая, залетев в мою комнату, как фурия, заорала на весь дом: «Олеся вставай, к тебе пришли!».
Кто? Зачем? Так рано?
Я сонно сползла с кровати, накинула халат и пошагала в коридор, где стоял парень с огромным, просто невероятным букетом разноцветных роз.
— Олеся Маликова? — С улыбкой поинтересовался он, выглянув из-за кустарника, а я растерянно кивнула. — Это вам, — протянул мне цветы, от тяжести которых я пошатнулась и чуть не упала. — Распишитесь, — подал планшет. А я, с горем пополам сделав в нем закорючку, спросила:
— Это от кого? — Села на тумбу, чтобы не переломиться пополам.
— Там есть записка, — деловито сообщил курьер и тут же исчез за дверью. Работа превыше всего.
— Ух ты! — Вокруг меня, как вокруг новогодней елки заскакала возбужденная Алинка. Глаза у сестренки блестели, а руки тянулись к моему букету. — Я же говорила, что он одумается, поймет свою ошибку и приползёт мириться, — она сунула свой нос в цветы и втянула сладкий аромат. Достала небольшую белую с золотым витиеватым рисунком карточку. — На, читай, — протянула мне послание и сама любопытно нависла надо мной.
С чего она решила, что записка от Кристиана? Крутя в пальцах кусочек картонки, вздохнула я. Вероятнее всего это прислал Владимир Иванович или кто-то из ушлых гостей, узнавших мой адрес. Но не Саша точно, у него на такой букет не хватило бы денег. Только сердце, обретя надежду, стучало под ребрами быстро и громко, стремясь проломить мне грудную клетку. Только бы от него!
Я с опаской приоткрыла послание, ощущая, как от напряжения начинают давить виски. И заглянула внутрь. Но слова мутной лентой стали расплываться перед глазами, и я никак не могла их прочитать.
— Олеся, ну ты чего?! — Сестра поддерживающе погладила меня по спине, видя, как на открытку падают слезы. — Не плачь, хочешь, я прочитаю? — Потянулась за запиской, но я тут же убрала послание за спину. Нет, это мое сокровище.
— Я сама, — твердо сказала я, поднимаясь, — ты не могла бы поставить их в ва…в ведро, — отдала Алинке букет, а сама быстрым шагом отправилась в комнату. Неужто он думает, что цветы залечат боль, которую он мне причинил?!
Заперев дверь на замок, чтобы меня не потревожила одна мелкая любопытная девчонка, я сделала глубокий вдох и открыла послание. Но в нем было всего несколько странных строчек:
«Происходит только то, что должно происходить. Все начинается вовремя. И заканчивается тоже. Сегодня в 12.30 на Красной Площади у собора Василия Блаженного».
