— Не хуже, нет. Ты делаешь прежние ошибки, просто в меньшей степени. Никто в этой жизни не совершенен; если тебе удалось стать лучше — это уже хорошо. А тебе — еще работать и работать над собой.
Не обходилось и без забавных моментов. Однажды вечером, когда Серафим продолжал с помощью кожаного кнута тренировку на преодоление боли, один из проходивших мимо монахов покачал головой и пробормотал:
— В Средние века за таким упражнением, наверное, целая очередь выстроилась бы.
Когда брат удалился, они оба рассмеялись. Затем, посерьезнев, Серафим сказал:
— Ни один человек в здравом рассудке не будет стремиться к боли, Сократес. Мне тоже не доставляет удовольствия причинять тебе боль. Но подобная тренировка, если проводить ее правильным образом, поможет тебе прийти в такое состояние, что боль, полученная в бою, уже не сможет напугать тебя или замедлить твои движения.
После этого каждый раз, когда Сергей чувствовал, как плеть рвет кожу на его спине, он думал о Закольеве.
Весной 1903 года Серафим на каждой тренировке завязывал ему глаза, чтобы усилить его восприимчивость и чувствительность. Бывало, он водил Сергея по лесу с завязанными глазами, говоря:
— В случае, если ты временно лишился зрения, тебе нужно продолжать биться, опираясь на те чувства, что у тебя еще остались.
Достаточно нападавшись и понабивав себе шишек, Сергей начал ощущать препятствия и обходить их. Его слух также стал значительно острее. Вдобавок, он научился чувствовать энергию предметов, что его окружали. И все это время Серафим не прекращал подталкивать его со спины, сбоку или спереди, и Сергею следовало постоянно расслабляться и уходить в сторону или откатываться. Если же ему не удавалось определить, где сейчас наставник, тот приводил его в чувство простым ударом своего посоха. По возвращении в скит Серафим заводил его в трапезную, заставляя отгадывать, есть ли в ней кто-то из братии и сколько их.
Время от времени Серафим также заставлял Сергея закрывать глаза и максимально подробно описывать все, что окружало его в этот момент. Это помогало ему лучше сосредоточиться на окружении, вместо того чтобы мысленно блуждать где-то еще.
— Ты учишься понимать, — приговаривал Серафим, — что значит думать телом, когда оставляют ум и полагаются на чувства.
Серафим привязывал тонкие веревки к лодыжке и локтю Сергея, чтобы лишить его равновесия в тот момент, когда он сражался с несколькими воображаемыми противниками. Он также связывал сначала одну, затем обе Сергеевы руки ему за спиной, заставляя работать плечами, подбородком, бедрами, головой, ступнями, коленями и торсом.
— Ну а если нет возможности вообще ничего из этого пустить в ход, — настаивал Серафим, — тогда пускай в ход мозги. Ты еще не раз удивишься тому, сколько способностей заложено в тебе, особенно если выпадет неожиданная ситуация.
Сергей также учился новым для себя способам освобождаться от захватов и удержаний: от захватов головы рук и различных удушающих захватов — нанесением точно выверенных ударов в определенные точки на теле противника. Затем он изучил способы, как можно справиться с одним или несколькими противниками, лежа на спине, на боку, вставая на ноги, — для того, чтобы он мог драться, будучи раненным, или на неровной местности, или с неудобного положения.
Как-то раз, размышляя о той цели, которую он поставил перед собой, и о тех, с кем ему предстояло сразиться, он сказал Серафиму:
— Некоторые из моих противников выше ростом и сильнее меня физически. Один из них настоящий великан...
— Это не имеет значения, — ответил монах. — Большие люди могут хорошо драться на дистанции, но мягкость, текучесть и скорость превозмогут любые размеры и силу. Человек маленького роста может биться на близком расстоянии. Каждый тип сложения имеет свои сильные и слабые стороны, так что нужно работать над тем, чтобы слабые стороны были не так очевидны, и сосредоточиться на сильных. Даже того, кто быстрее тебя, ты можешь победить, если мгновенно среагируешь на атаку, а не будешь ждать, когда он успеет нанести удар.
В то лето, когда Серафим решил, что Сергей наконец готов к тому, чтобы «начать учиться», они встретились на лесной поляне, и Серафим показал ему несколько исключительно эффективных движений, как уходить от атаки и разоружить человека, вооруженного саблей или мечом. Держа в руках острую, как бритва, саблю, мягко скользя над землей и рубя саблей воздух, Серафим сказал:
— Если научишься, как работать саблей, легче будет научиться и тому, как от нее защищаться.
После того как Сергей несколько недель отрабатывал различные атаки и удары на манер японских самураев, Серафим предложил ему вынуть саблю из ножен как можно быстрее и ударить его.
Сергей стоял примерно в трех метрах от наставника. Он уже был готов вынуть саблю из ножен и, как можно быстрее сократив расстояние, нанести удар, как и приказал Серафим. Но как только он начал двигаться, Серафим оказался рядом, захватив Сергееву руку так, что он не в состоянии был вытащить саблю из ножен. Затем показал, как он мог отключить Сергея несколькими приемами.
— Никогда не бойся оружия, только человека, который работает им. Сосредоточься на своем противнике, пока тот сосредоточен на своем ноже, сабле или пистолете. Он вкладывает свою силу в оружие, но забывает об остальном теле. И в тот момент, когда ты захочешь уклониться от оружия, делай это без промедления, не раздумывая! Сократи дистанцию и разоружи его до того, как он успеет им воспользоваться. Останови атаку до того, как она начнется.
Но понадобилась не одна неделя терпеливых тренировок, прежде чем Сергей научился преодолевать расстояние до противника за какие-то доли секунды.
Затем, на первый взгляд неожиданно, тренировки приняли совсем другой характер. Однажды, когда они возвращались обратно в скит после обычной прогулки на свежем воздухе позднего сентября, Серафим заговорил о выдержке и нравственности боя:
— Ты хорошо себя показал за эти годы, Сократес. Но тренировка навыков — это еще не все, это только начало. Движения великих воинов так раскованны и свободны потому, что они сражаются за дело, большее, чем они сами. Только подчинившись Божьей воле, можно добыть победу на поле боя и обрести мир в жизни.
Серафим стал жестикулировать, как он обычно делал, когда хотел выделить какой-то особо важный момент:
— Настоящий воин, Сократес, не теряет своего человеческого облика даже в бою. Если настроишься на то, чтобы одержать победу любой ценой, можешь незаметно и душу свою потерять. Тот, кто сражается с драконом, может и сам стать драконом.
Эти слова и глубокая духовность, которая за ними стояла, проникли не только в ум Сергея, но и в его сердце. Он не мог не смотреть на мирного воина-монаха с благодарностью. Тот согласился принять на себя роль его наставника и продолжал оставаться им последние семь лет. Сергей вдруг понял, насколько нелепым было то, что он перестал звать его «отцом», хотя именно это место, пустовавшее в душе еще с детских лет, Серафим как раз и занял.
