О реальности подобного сценария свидетельствовал исход недавней Греко-турецкой войны. 9 сентября 1922 года греческая армия потерпела решающее поражение, 11 сентября греческие военные совершили переворот, и король Константин отрекся от престола в пользу сына. 15 ноября пятеро бывших министров во главе с премьер-министром Д. Гунарисом и главнокомандующий Хаджианестис были осуждены и расстреляны.
Поэтому, начиная поддерживать революционное движение в Германии, Политбюро и Коминтерн должны были учитывать все риски, в том числе риск военного переворота.
Судя по письму Сталина Зиновьеву, он это понимал.
И все же мы не получили ответа на вопрос: почему летом 1923 года Сталин сохранил пост, несмотря на то, что его соратники были в шаге от решения его сместить?
Ответ должен быть такой: они побоялись усиления Троцкого, которое неизбежно бы последовало вслед за этим (с учетом укрепления роли армии в связи с угрозой войны).
Сталин оказался психологически более стойким. Он не боялся наступать, рискуя потерять все, а они колебались. В итоге сопротивление, инициированное Зиновьевым, быстро «рассосалось», остался только «пещерный» конфуз, бесцеремонно обыгранный Сталиным в дальнейших спорах.
Значит, три фактора сыграли в летнем конфликте 1923 года решающую роль: угроза вмешательства армии, болезнь Троцкого, твердость Сталина.
Именно армейский фактор всегда учитывался Сталиным как главнейший. Отсюда его постоянное внимание и непреходящее недоверие к военному руководству, что потом получило продолжение в репрессиях против высшего комсостава.
Здесь снова появляется в центре сталинского внимания фигура командующего Западным фронтом Михаила Тухачевского, чей образ был окружен ореолом нацеленного на революционную войну «красного Бонапарта». К этому времени отношения Троцкого и Тухачевского носили далеко не дружественный характер. В донесениях ГПУ сообщалось об «антитроцкистской», «националистической» позиции командующего. Весьма существенно для понимания интересов Тухачевского то обстоятельство, что он объединял вокруг себя так называемых «красных командиров», конкурировавших с «военспецами» Троцкого.
Чтобы понять тогдашний вес Тухачевского, приведем опубликованную в июле 1923 года в еженедельнике «Военный вестник» информацию: «На имя командующего Западным фронтом получена следующая телеграмма. Руководителю пятой армии — освободителю Урала от белогвардейщины и Колчака — в день четвертой годовщины взятия Урала Красной армией, — Миасский горсовет им шлет пролетарский привет; в ознаменование дня, город Миасс переименовывается в город Тухачевск — вашего имени»122.
У Троцкого тоже был «свой» город, бывшая Гатчина. У Зиновьева — бывший Елизаветград на Украине.
Внимание Сталина к Тухачевскому было приковано с 13 декабря 1922 года, когда сотрудниками Особого отдела ГПУ были арестованы первый помощник начальника штаба Западного фронта H. E. Варфоломеев и начальник мобилизационного отдела штаба фронта И. Т. Алексеев.
Варфоломеев был одним из ближайших сотрудников Тухачевского.
Пятнадцатого марта 1923 года Тухачевский от должности командующего фронтом был отстранен, правда ненадолго, вновь восстановлен 29 марта.
В штабе, в шифровальном отделении, секретариате командующего произошла «чистка».
Также произошла «чистка» в штабе командующего Украинским военным округом М. В. Фрунзе.
Чего же опасались военные контрразведчики? Опасались троцкистского заговора. Накануне XII съезда партии Сталин и Дзержинский предприняли профилактические меры. Заговор не обнаружили, но на всякий случай многих командиров, освободив из-под стражи, перевели на преподавательскую работу.
Здесь обратим внимание на одно письмо Ворошилова Сталину от 1 февраля 1923 года, в котором он предупреждает генерального секретаря об опасности назначения Буденного наркомом земледелия. Казалось бы, нонсенс: ведь они соратники по 1-й Конной! Тем не менее Ворошилов пишет, что в случае столкновения интересов пролетариата и крестьянства «Буденный оказался бы с последним»123.
Второго июня 1923 года пленум ЦКК (Центральной контрольной комиссии) РКП(б) принял решение об обследовании военного ведомства. Председателем комиссии стал В. В. Куйбышев (человек Сталина), затем его сменил С. Гусев (тоже сторонник Сталина). Проверке подлежали Западный фронт, военные округа: Украинский, Московский, Северо-Кавказский.
Кроме того, «чистка» захватила и 5-ю Отдельную армию (на Дальнем Востоке), 1-ю Конную, ВВС РККА; были сменены все командиры корпусов MВО и частично УВО.
«Примечательно, что в сентябре 1923 г. помощником начальника штаба УВО (вместо отставленного Н. Махрова) назначался Р. Лонгва, до этого возглавлявший Разведотдел штаба округа и являвшийся членом коллегии ГПУ Украины. В конце 1923 г. Р. Лонгва назначается уже и. о. начальника штаба округа. Таким образом, в «сердцевину» управления округом был введен представитель ГПУ. Это очень знаменательно: штаб округа был фактически поставлен под контроль ГПУ»124.
При этом Тухачевскому было предложено отправиться в Берлин для формирования «германской красной армии», но он отказался, что можно оценивать как вызов ЦК.
Однако в преддверии больших событий в Европе Тухачевского решили не трогать. Он должен был повести войска на Берлин.
Таким образом, расклад сил в Политбюро осенью 1923 года стал сильно зависеть от германских дел, точнее — от победы «германского Октября». В зависимости от этого решалась судьба Троцкого и «тройки».
Сталинские «Замечания к тезисам товарища Зиновьева» показывают отношение генерального секретаря к надвигавшимся событиям.
Главная проблема виделась в следующем: «Нужно сказать в тезисах прямо и отчетливо, что рабочая революция в Германии означает вероятную войну Франции и Польши (а может быть, и других государств) с Германией, или в самом лучшем случае — блокаду Германии (не дадут подвозить хлеб из Америки и проч.), против чего должны быть намечены меры теперь же. Этот вопрос затушеван в тезисах.
Нужно сказать в тезисах ясно и отчетливо, что революция в Германии и наша помощь немцам продовольствием, оружием, людьми и проч. означает войну России с Польшей и, может быть, с другими лимитрофами, ибо ясно, что без победоносной войны, по крайней мере с Польшей, нам не удастся не только подвозить продукты, но и сохранить связи с Германией (рассчитывать на то, что при рабочей революции в Германии Польша останется нейтральной и даст нам возможность транзита через польский коридор и Литву — значит рассчитывать на чудо; то же самое нужно сказать о Латвии, а еще больше об Англии, которая не даст подвозить с моря). Я уже не говорю о других основаниях военной поддержки революционной Германии с нашей стороны. Если мы хотим действительно помочь немцам — а мы этого хотим и должны помочь, — нужно нам готовиться к войне, серьезно и всесторонне, ибо дело будет идти, в конце концов, о существовании Советской Федерации и о судьбах мировой революции на ближайший период. В тезисах этот вопрос также затушеван» 125.
