Первый этаж приближался, и Эдит решила, что ей необходимо найти оружие. Люсиль все больше отставала. Было понятно, что ее рана достаточно серьезна, но в руках у нее был нож. Эдит знала, что должна приложить все свои силы, чтобы тоже вооружиться. Через необъятный холл она взглянула на камин и увидела там большую кочергу, прислоненную к каминной доске. Для того чтобы добраться до камина, ей с больной ногой потребуется целая вечность, во время которой она будет совершенно беззащитна. Эдит показалось, что с кухней у нее шансы повыше. Кухня тоже располагалась на первом этаже – если она первая доберется до двери, то Люсиль сможет напасть на нее только с одной стороны. А попав на кухню, она получит в свое распоряжение целый арсенал: столовые приборы, сковородки, кухонные приспособления и вертела для мяса. С таким вооружением она сможет защищаться. Ее план состоял в том, чтобы схватить на кухне какое-то оружие и быстро вернуться тем же путем к лифту. При этом Эдит понимала, что если Люсиль ее увидит, то к лифту придется пробиваться с боем.
Эдит остановила лифт на первом этаже и безо всяких колебаний распахнула дверь. Она вышла и быстро захромала по холлу. Босые ноги заплетались, сердце колотилось, и она постоянно оглядывалась, ожидая самого худшего. Оказавшись на кухне, она быстро осмотрела столы и схватила то, что первым попалось под руку. Это оказался мясницкий нож, уже старый, но с еще достаточно массивным лезвием. Эдит осторожно потрогала его – острое, как бритва. Взявшись за ручку, она воткнула нож в разделочную доску. Нож легко вошел в дерево, да так глубоко, что ей пришлось раскачать лезвие, чтобы его вынуть. Подойдет. Да, это ей подойдет.
Не успев отдышаться, Эдит отошла от стола. У меня нет времени, я должна найти Алана. И Люсиль уже где-то недалеко. Если убийца пока не нашла ее, то с гарантией найдет через несколько минут.
Она заторопилась в обратный путь по холлу, припадая на больную ногу, с напряженным телом и поднятым вверх ножом, чтобы можно было отразить лобовую атаку. Но таковой не последовало. Добравшись до кабины лифта, Эдит почувствовала облегчение. Ей показалось, что освобождение если не гарантировано, то вполне возможно.
Захлопнув дверь кабины, Эдит вздрогнула – лицо Люсиль было всего в паре футов от нее. Глаза женщины вращались, уголки рта были опущены. На лице сумасшедшей был написан триумф – жертве некуда было бежать. По пальцам, вымазанным в крови, и руке, которая твердо сжимала оружие, было совершенно ясно, что для этого существа убийство было не просто необходимостью, оно было его страстью. И не важно, сколько жертв уже было на счету Люсиль Шарп, – эту жажду она никогда не удовлетворит.
Эдит вскрикнула, когда убийца бросилась на хилую решетку, которая их разделяла. Красная рука просунула нож между перекладинами. Вжавшись спиной в заднюю стенку кабины, Эдит попыталась своим оружием отбить атаку, но все оказалось бесполезно. Вытянув руку, Люсиль легко доставала кончиком ножа до задней стенки лифта, а повернув кисть, она могла резать Эдит длинной стороной лезвия. Ураган беспорядочных ударов загнал Эдит в самый угол кабины, где она, согнувшись, попыталась занять как можно меньше места.
И все же она занимала его слишком много.
Один, два, три раза Эдит, одновременно с ударами ножа, чувствовала, как ее дергают за рукав рубашки, потом ощущала уколы лезвия и острую боль. Три глубоких, четких разреза – и вот кровь уже свободно течет вниз по ее руке. Сейчас Люсиль играла с ней, как кошка с сидящей в клетке канарейкой. Эта односторонняя игра может продолжаться до бесконечности. Перспектива быть медленно разрезанной на куски вызвала у Эдит настоящую панику. И в очередной раз, увидев приближающееся к ней лезвие, Эдит схватила его рукой. Продержать его она смогла всего несколько мгновений – Люсиль выдернула его, сильно разрезав ладонь Эдит. Но резкое движение назад заставило Люсиль отступить на несколько шагов.
Отчаянно пытаясь получить хоть какое-то преимущество, Эдит распахнула дверь кабины. В то время, когда убийца наклонилась вперед, пытаясь сохранить равновесие, Эдит схватила ее за руку и изо всех сил дернула на себя, так что рука Люсиль оказалась внутри лифта, прижатая к решетке.
На какое-то время ситуация изменилась, и теперь уже Люсиль оказалась совсем беспомощной. Рукой, в которой все еще был зажат мясницкий нож, Эдит ударила по рычагу лифта. С привычным рывком кабина стала опускаться. Через несколько секунд рука Люсиль окажется сломана или вырвана из плечевого сустава, как только крыша лифта опустится до уровня пола первого этажа. Эдит посильнее схватилась за руку. Окровавленные пальцы отчаянно вцепились в ее ночную рубашку. Но, хотя они и касались Эдит, никого вреда ей причинить не могли. Она находилась в безопасности. Интересно, чувствовала ли Люсиль какое-то сочувствие по отношению к ней, когда, улыбаясь, каждый день скармливала ей яд? А как насчет других убитых женщин? Тех, чьи томящиеся души прятались за прогнившими стенами и полами? А как насчет Алана и Томаса?
Кабина спускалась, и потолок ее неумолимо приближался. Когда уровень пола поднялся выше плеча Эдит, она уже не могла давить на руку всем весом своего тела. Она вцепилась ногтями в кисть руки и изо всех сил стала тянуть вниз.
В самый последний момент Люсиль, вне себя от того, что ее руку сейчас или оторвут, или сломают, умудрилась извернуться и выдернуть ее. Эдит услышала над собой вопли разочарования. Если бы только мне удалось удержать руку чуть подольше, подумала она. И хотя мысль о том, что ей пришлось бы остаться в лифте с оторванной конечностью, ужасала девушку, ничего другого Люсиль не заслужила. И это бы разом положило конец их противостоянию.
Лифт продолжал спускаться, и вопли отчаяния постепенно стихали. К тому мгновению, когда кабина достигла пола шахты, они затихли совсем. Эдит непроизвольно поежилась, когда оказалась в этой холодной и влажной атмосфере, которая пронизала ее до костей. Оглянувшись вокруг, она вновь почувствовала себя так, как будто ее проглотило громадное умирающее животное с пурпурными внутренностями. Эдит с трудом стряхнула это давящее наваждение.
Открыв дверь, она увидела, что кабина опять повисла в двух футах от пола. Раньше она могла легко спрыгнуть вниз, но сейчас одна нога у нее была повреждена. Она задержала дыхание и сделала шаг вперед. И хотя она постаралась приземлиться на здоровую ногу, больной тоже досталось.
Вскрикнув от боли, девушка выронила нож. Ее единственное оружие заскользило по полу и под ее беспомощным взглядом свалилось в решетку сливного колодца. Не имея возможности просунуть в решетку руку, она попыталась пальцами поддеть и поднять всю решетку целиком, но та была скользкой от глины и ледяной воды, сочившейся сквозь стены, и такой тяжелой, что в ее нынешнем состоянии Эдит просто не хватило на это сил.
Выпрямившись, она с трудом смогла обнаружить Алана, согнувшегося в углу. Он не шевелился. Эдит заторопилась к нему и присела рядом – острая боль сжала ей сердце. Лицо мужчины было смертельно-белого цвета, он был очень серьезно ранен. С правой стороны грудной клетки зияла рваная рана, края которой стали бордово-черными от свернувшейся крови. Лужица крови натекла на пол рядом с локтем. Трудно было сказать наверняка, но казалось, что здесь кровь уже остановилась. Глаза американца были закрыты, а нижняя челюсть слегка отвалилась. Эдит не могла понять, дышит ли он. Когда она дотронулась до кожи на его щеке, та оказалась такой же холодной, как и рука ее отца в том жалком подобии морга. Приблизив щеку к его носу и рту, Эдит почувствовала очень слабое, но теплое колебание воздуха. Алан все еще был жив!
