Татищев существенно дополняет это известие, сообщая, что на одном из флангов стояли новгородцы: «И когда Мстислав смял варягов, напал на новгородцев и оных немедленно разбил». Поэтому вероятность такого же построения русских и варягов на Альте очень велика.
Осталось досказать немногое, и в основном это касается дальнейшей судьбы Святополка, получившего в веках прозвище Окаянный. Летописи, повествующие о его дальнейшей судьбе, а также столь авторитетные историки, как В.Н. Татищев и Н.М. Карамзин, единодушно отмечают факт, что бывшего киевского князя свалила неведомая болезнь: «И когда бежал он, напал на него бес, и расслабли все члены его, и не мог он сидеть на коне, и несли его на носилках» («Повесть временных лет»). «И бежащу ему, нападе на нь страх, и раслабишася кости его, не можааше седети, несяхут и на носилех» (Пискаревский летописец). «Терзаемый тоскою, сей изверг впал в расслабление и не мог сидеть на коне» (Н. М. Карамзин). «И так утрудился, что не мог сидеть на коне, велел себя нести в носилках» (В. Н. Татищев). Все в один голос – князя свалила неизвестная хворь. Поэтому отрицать данный факт глупо.
Вполне возможно, что Окаянного хватил удар, вызванный чудовищным напряжением сил и крушением всех надежд.
Дальнейший маршрут князя тоже сомнений не вызывает: «Святополк ушел чрез Днепр и бежал, желая к Богемии пробраться… И принесли его к Бресту» (В. Н. Татищев). «Воины принесли его к Бресту, городу Туровского княжения; он велел им идти далее за границу» (Н. М. Карамзин). «И принесоша къ Берестию, бегающе с ним» (Пискаревский летописец). Подобных цитат можно набрать до бесконечности, суть от этого не изменится. Опять же, все отечественные письменные источники свидетельствуют о том, что у Святополка началась мания преследования: «Он же говорил: «Бегите со мной, гонятся за нами». Отроки же его посылали посмотреть: «Гонится ли кто за нами?» И не было никого, кто бы гнался за ними, и дальше бежали с ним. Он же лежал немощен и, привставая, говорил: «Вот уже гонятся, ой, гонятся, бегите» («Повесть временных лет»).
Как следует из приведенных выше цитат, князь совершенно беспомощен и охвачен жуткой паникой. На Руси оставаться для Святополка смерти подобно, поскольку он прекрасно понимает, что если попадет в руки к Ярославу, то на этом его жизненный путь и закончится. Поэтому путь для него только один – к тестю Болеславу, чтобы там спрятаться. Плевать на киевский златой стол, жизнь бы свою спасти. Но до Польши добраться лиходею было не суждено.
Опять же, разночтений в свидетельствах летописцев не наблюдается. Пусть разными словами, но они сообщают одну и ту же информацию: «И прибежал в пустынное место между Польшей и Чехией, и там бедственно окончил жизнь свою» («Повесть временных лет»). Картина вырисовывается достаточно ясная, особенно если отбросить все аналогии с Библией, на которые были столь падки средневековые авторы. Да и рассказ о смердящей могиле Святополка, мягко говоря, больше похож на нравоучительную страшилку, чем на реальный исторический факт.
И можно было бы на этом и закончить, если бы не еще одна версия гибели Окаянного князя. Строится она на основе тех сведений, которые сообщает «Сага об Эймунде». Но принять ее можно только при одном условии – если допустить, что «Бурицлав конунг» и есть князь Святополк.
Согласно «Саге», конунг Эймунд с группой варягов из двенадцати человек вызвался убить Бурицлава. Переодевшись купцами, они направились ему навстречу и выяснили место, где Бурицлав разобьет лагерь. Тщательно обследовав местность, они дедуктивным методом вычислили, где будет стоять шатер Бурицлава. «Они обошли вокруг дерева и пошли по просеке и обдумывали – где лучшее место для шатра. Тогда сказал Эймунд конунг: «Здесь Бурицлав конунг поставит свой стан. Мне говорили, что он всегда становится поближе к лесу, когда можно, чтобы там скрыться, если понадобится».
Можно только в очередной раз восхититься аналитическим умом конунга, который столь мастерски решил сложную головоломку. Затем Эймунд взял веревку и повел своих людей назад по просеке, к приглянувшемуся ему дереву. Там один из наемников забрался на ветки и прикрутил веревку к толстому суку. Затем скандинавы нагнули дерево до самых корней, так, чтобы ветки касались земли. Когда была натянута веревка и закреплены концы, «сказал Эймунд конунг: «Теперь, по-моему, хорошо, и нам это будет очень кстати». Когда доблестные варяги покончили со всеми манипуляциями и скрылись в лесу, был уже вечер. А вскоре появился и Бурицлав с воинством. Как и предвидел мудрый конунг, он разбил шатер как раз под тем деревом, где ему приготовили ловушку. Остальное воинство расположилось рядом на отдых.
Что же касается варягов, то они просидели в лесу до самой темноты, уничтожая запасы захваченной провизии. А когда наступила ночь, перешли к действиям.
Эймунд разделил своих бойцов – шесть человек остались в лесу сторожить коней. А в случае необходимости они должны были прийти на помощь попавшим в беду товарищам. Остальные пошли по просеке по направлению к вражескому лагерю. Когда до вражеского лагеря оставалось совсем рукой подать, конунг поставил перед своими людьми боевую задачу. «Пошел тогда Эймунд с товарищами, всего шесть человек, по просеке к шатрам, и казалось им, что трудностей нет. Тогда сказал Эймунд: Регнвальд и Бьерн, и исландцы пусть идут к дереву, которое мы согнули. Он дает каждому в руки боевой топор. Вы – мужи, которые умеют наносить тяжелые удары, хорошо пользуйтесь этим теперь, когда это нужно. Они идут туда, где ветви были согнуты вниз, и еще сказал Эймунд конунг: Здесь пусть стоит третий, на пути к просеке, и делает только одно – держит веревку в руке и отпустит ее, когда мы потянем ее за другой конец. И когда мы устроим все так, как хотим, пусть он ударит топорищем по веревке, как я назначил. А тот, кто держит веревку, узнает, дрогнула ли она от того, что мы ее двинули, или от удара. Мы подадим тот знак, какой надо, – от него все зависит, если счастье нам поможет, и тогда пусть тот скажет, кто держит веревку, и рубит ветви дерева, и оно быстро и сильно выпрямится».
Сказано – сделано. «Бьерн идет с Эймундом конунгом и Рагнаром, и подходят они к шатру, и завязывают петлю на веревке, и надевают на древко копья, и накидывают на флюгер, который был наверху на шесте в шатре конунга, и поднялась она до шара, и было все сделано тихо. А люди крепко спали во всех шатрах, потому что они устали от похода и были сильно пьяны. И когда это было сделано, они тянут за концы и укорачивают тем самым веревку, и стали советоваться. Эймунд конунг подходит поближе к шатру конунга и не хочет быть вдали, когда шатер будет сорван. По веревке был дан удар, и замечает тот, кто ее держит, что она дрогнула. Говорит об этом тем, кто должен был рубить, и стали они рубить дерево, и оно быстро выпрямляется и срывает весь шатер конунга, и закидывает его далеко в лес. Все огни сразу погасли».
В темноте Эймунд ворвался в шатер и, подбежав к ложу, где лежал Бурицлав, хлестким ударом зарубил спящего. Прикончив всполошившихся слуг, конунг нагнулся над убитым и точным ударом меча отделил голову от тела. Держа за волосы свой кровавый трофей, он выбежал из шатра и в сопровождении друзей бросился к лесу, слыша за спиной нарастающий шум погони. Но ночная темнота благоприятствовала наемникам, и преследователи потеряли в лесу их след.
